Безымянный. Созидающий башню: книга III

— С чем пожаловал? — вежливо поинтересовался Вард, прикидывая расстояние до стойки с одеждой, на которой висела его кобура с оружием.

— Расслабься, я с миром, — Ласар, перехватил его взгляд и демонстративно снял и отбросил в угол свой пояс с кобурой. — А это кто такой? — он кивнул на Мартина.

— Это мой сын, — уверенно представил мальчика Вард.

— Настоящий сын? — Ласар бросил оценивающий взгляд на вконец смутившегося подростка. — Надо же, каких только чудес не бывает. Ну да ладно, я пришёл не языком чесать, пора заняться делом, Магистр.

— Послушай, Ласар, — начал Вард, уже понимая, что ничего хорошего от этого визита ждать не стоит, — я же тебе уже рассказал, что ничего не помню о своём прошлом.

— Да мне пофиг, — отмахнулся гость, — главное, что загонщики тебя признали. Давай вместе прекратим эту бойню, Магистр.

Вард с Мартином переглянулись и от души расхохотались.

Глава 14

Красный кленовый листок плавно спланировал с ветки на подставленную ладошку. Ильяра взяла свою добычу за тонкую ножку, немного полюбовалась игрой солнечных лучей, пробивавшихся сквозь узорчатую ткань, и разжала пальцы, позволяя листку присоединиться к своим сородичам, устилавшим ещё зелёную траву под клёном. Погружённая в свои невесёлые мысли девушка побрела дальше по лесу, не глядя по сторонам. В руках она несла лукошко, но оно оставалось почти пустым, лишь на самом донышке сиротливо перекатывались несколько ягод голубики. Её утренний настрой на приготовление пирога с ягодами куда-то испарился. Как только дом скрылся из виду за деревьями, Ильяра дала волю своему раздражению и зашвырнула лукошко в кусты.

В последнее время ей всё чаще приходило на ум, что быть дочерью лесника — это сущее наказание. Пока она была ребёнком, жизнь в лесу ей даже нравилась, можно было целый день бродить по петляющим словно змейки тропинкам, лакомиться ягодами, слушать щебет птиц и ловить кузнечиков, в общем, раздолье. Городская жизнь была лишена этого пахнущего хвоей и цветами воздуха, этой тишины и покоя, но зато она не была такой омерзительно скучной и однообразной. Странно, но тяготиться одиночеством Ильяра стала совсем недавно, когда начала сопровождать отца в его поездках в Каламут, а до этого ей даже в голову не приходило скучать, в доме и в лесу всегда находилось какое-нибудь занятие. Что ж, всё познаётся в сравнении, и лесная жизнь вполне ожидаемо проиграла городской в плане развлечений.

Самым значимым из Каламутских развлечений за целый год несомненно была осенняя ярмарка, так что Ильяра начала готовиться к выходу в свет заранее, даже сподобилась сшить новое платье из запасённого ещё с весны отреза. И тут, как назло, прямо накануне открытия ярмарки отец слёг с приступом радикулита. Дом сразу наполнился стонами и охами непривычного к болезням мужчины, и Ильяра поняла, что поездка в Каламут ей не светит. Одну её отец точно не отпустит, даже не смотря на то, что в последнее время клан Воронов здорово присмирел.

Кто-то принудил этих отморозков вести себя в рамках приличий, по крайней мере, в городской черте. Однако дорога до Каламута всё ещё находилась под полным контролем клана, и для одинокой, да к тому же такой привлекательной девушки поездка до города была сродни преодолению полосы препятствий. Оборзевшие от вседозволенности патрульные запросто могли счесть её своим боевым трофеем. Да, бедняжке было от чего загрустить, целый год готовиться к празднику и обломаться в самый последний момент. Не удивительно, что её лукошко так и осталось пустым, когда Ильяра вернулась домой ухаживать за больным отцом. Как ни странно, уже в сенях девушка услышала бодрый басок своего родителя, которому вторил незнакомый мужской голос.

— Илька, ты где это бродишь? — окликнул её отец. — Так и на ярмарку можно опоздать.

Ильяра влетела в кухню со скоростью пули и тут же замерла на месте. За столом сидел представительный и какой-то нездешний мужчина, в том смысле, что его одежда явно не соответствовала местной моде. Впрочем, одет он был богато и элегантно, так что непривычные детали его туалета свидетельствовали скорее о его оригинальном вкусе, нежели о пренебрежении к условностям. Ильяре сразу бросилась в глаза золотая серьга с кроваво-красным камнем, которая зловеще посверкивала в его правом ухе. Стоило это украшение явно недёшево. Гость был уже не молод, возможно, даже являлся ровесником лесника, о чём свидетельствовала седина в его волосах, однако рядом с ним отец Ильяры выглядел дряхлой развалиной, хотя и слыл в городской тусовке крепким мужиком.

— Поздоровайся, дочка, это мастер Джарет, — представил незнакомца лесник. — А это моя красавица, — он ласково шлёпнул девушку пониже спины, — звать Ильярой.

Джарет приветливо кивнул, пробормотал какую-то куртуазную чушь и снова повернулся к леснику, собираясь продолжить ранее начатый разговор, однако Ильяра нахально встряла в беседу мужчин.

— Пап, тебе уже лучше? — она с удивлением оглядела бодро двигающегося отца. — Ты сможешь отвезти меня в Каламут?