Беззаботные годы

– Подстричь тебя под такую грозу я не смогу, – сказала она. – Помнишь, как мама раньше заворачивала все ножи в свой макинтош? И думала, что резина не даст им притянуть молнию?

Иви улыбнулась.

– Она была ужасно боязливая. Лестницы, ранний месяц, черные кошки – бедная мамочка, в каком страхе она жила! И мы, наверное, отчасти унаследовали его. Во всяком случае, я. Я ужасно боюсь много чего. К примеру, боялась, что сегодня вечером ты не вернешься. Думала, вдруг Рейчел пригласит тебя к себе в Суссекс, и ты просто возьмешь и уедешь.

– Иви! Разве я когда-нибудь так поступала?

– Ну, ты же всегда могла бы. А теперь, когда мамы нет, мы – единственное, что у нас обеих есть. Вот я бы никогда не оставила тебя, Сид. А если я все-таки выйду замуж, я соглашусь только в том случае, если он разрешит тебе жить с нами.

– Дорогая, там видно будет.

– Я знаю, ты считаешь, что этого не будет никогда, но ты же понимаешь: случиться может все, даже самое удивительное. Может вмешаться судьба… – Забыв об игре, Иви отдалась своим надеждам и страхам – как опасалась Сид, порожденным исключительно ее воображением, – насчет Уолдо. Два часа спустя они легли спать.

* * *

Уже умытый и переодевшийся к ужину Эдвард сказал, что заскочит в паб за сигаретами. Вилли считала, что ее сигарет хватит на обоих, но Эдвард решил сделать запас на всякий случай. А на самом деле – позвонить Диане. Он наскоро пропустил стаканчик джина, чтобы наменять мелочи для автомата, который мистер Ричардсон недавно установил для удобства своих клиентов. Расположен автомат был в полутемном коридоре по дороге к мужской уборной – не самый уединенный уголок, но лучше, чем ничего. Диана взяла трубку, когда он уже начинал думать, что ее нет дома.

– Это я, – сообщил он.

– О, дорогой! Прости, что так долго, я была в дальнем углу сада.

– Ты одна?

– Пока – да. А ты?

– Я в пабе. В коридоре, – добавил он на случай, если вдруг она подумает, что он в интимной обстановке.

– Ты звонишь насчет завтрашнего дня?

– Да. Боюсь, я буду довольно поздно. Вероятно, ближе к девяти. Как там мальчишки?

– Иэн и Фергус еще на севере у бабушки.

– А Ангус?

– И он с ними. До конца недели. Здесь только я и Джейми.

– Ура.

– Что?

– Ура, говорю. Хорошо. Ну, ты поняла.

– Пожалуй, да. Я тебя люблю.

– Полностью взаимно. Пора бежать. Береги себя.

Ведя машину вниз с холма к Милл-Фарм, он вспомнил, что сигарет-то он и не купил, и тут же его осенило: штук двадцать Gold Flake лежат в бардачке машины. Опять ему повезло! Он никому не делает вреда до тех пор, пока она ничего не знает, но было бы чертовски глупо попасться на такой ерунде.

* * *

Они ужинали – все четырнадцать человек, усевшись вокруг огромного стола на трех опорах, раздвинутого на всю длину и все-таки тесноватого для них. Ели четырех жареных кур с хлебной подливкой, картофельное пюре и красную фасоль, а потом – пирог со сливами и то, что Дюши называла «формочки», – бланманже. Взрослые пили кларет, дети – воду. Говорили о том, чем занимались этим днем; о том, как съездили на пляж – Руперт очень смешно рассказал про Невилла и его медузу.

– Бексхилл? – переспросила Дюши, вытирая глаза (она всегда плакала, когда смеялась). – Как его только угораздило назвать ее Бексхиллом?

Руперт ничего не сказал по поводу предложения Брига, хотя только о нем и думал. Эдвард объявил, что Тедди блестящим выстрелом сразил кролика, а сам Тедди только краснел и улыбался; о своем звонке по телефону Эдвард, естественно, умолчал. Хью изображал своего кедди[20], изображающего его самого, играющего в гольф одной рукой; о своих тревогах по поводу политики он не обмолвился ни словом. Рейчел рассказала, как почти совсем глухой и, по ее мнению, выживший из ума президент правления «Приюта малышей» проводил совещание, не имея ни малейшего представления о том, президентом какой именно благотворительной организации является.

– Первые полчаса он явно находился под впечатлением, что это конюшня для отставных лошадей, и только когда завел речь о мешанке из отрубей и регулярном назначении глистогонного, начальница сообразила, что произошла ошибка.

Она ничего не сказала о том, что остаток дня провела вместе с Сид, о которой изо всех сил, так, что разболелась голова, старалась не плакать в поезде. Бриг рассказал две длинные истории: одну о том, как во время пребывания в Бирме он познакомился с одним чрезвычайно интересным малым, который, как оказалось, знал его знакомого из Западной Австралии (совпадение, которыми была полна его длинная жизнь, но не устававшими забавлять и поражать его), и вторую, о Суэцком канале, а когда Эдвард напомнил, что они ее уже слышали, Брик просто отмахнулся: невелика беда, он готов рассказать еще раз, что он и сделал. Рассказ затянулся надолго, и далеко не все хотя бы делали вид, что слушают его.