Беззаботные годы

– Господи, нет, конечно! И даже привез сюда. Я подумал, что ты захочешь похоронить его с почестями.

Она взглянула на него с такой искренней благодарностью, что у него дрогнуло сердце.

– Да, – кивнула она, – мне бы очень этого хотелось.

На обратном пути к дому они говорили об удивительной жизни (или жизнях) Помпея: он трижды попадал под машину, однажды просидел на верхушке дерева два дня, пока его не сняли пожарные, пробыл под замком в винном погребе неизвестно сколько…

– Но это всего пять, – грустно сосчитала Полли.

– Наверное, еще несколько он прожил до встречи с тобой.

– Да, скорее всего.

У самого дома она сказала:

– Папа, я вот что подумала: может, иметь девять жизней еще не значит, что их должен прожить один и тот же кот. Может, это просто означает, что он будет девятью разными котами. Ну, то есть еще восемью.

– Может быть. Так или иначе, – заключил он, – если вдруг увидишь котенка, похожего на Помпея в его следующей жизни, скажи мне, и я куплю его для тебя.

– Ой, папа, правда? Я буду смотреть во все глаза!

* * *

Так началось лето, которое в памяти многих участников этих событий слилось с чередой других таких же, и запомнилось главным образом как лето, когда родился маленький Уильям, а его сестра не выжила. А Полли помнила его, как лето, когда умер Помпей, и ему устроили пышные похороны; старый Уильям Казалет – как лето, когда он наконец добил сделку с куплей-продажей фермы Милл-Фарм ниже по дороге. Эдвард – как лето, когда он, подменяя Хью в конторе, впервые встретил Диану. Луиза – как лето, когда с ней впервые случилось «женское проклятие». Тедди – как лето, когда он впервые убил выстрелом кролика и у него начал смешно ломаться голос. Лидии – как лето, когда мальчишки заперли ее во фруктовой сетке и забыли и ушли играть в хоккей на велосипедах, а потом обедать, и ее хватились, только когда пол-обеда уже прошло (у няни как раз был выходной), а она к тому времени успела сообразить, что когда кончится крыжовник, она умрет от голода. Сид – как лето, когда она наконец поняла, что Рейчел никогда не расстанется со своими родителями, а она, Сид, никогда не расстанется с Рейчел. Невилл – как лето, когда у него выпал шатающийся зуб (он как раз ехал на двухколесном велосипеде, тормозить на котором еще не научился и мог остановиться, только врезавшись во что-нибудь, и при этом проглотил зуб, но никому не решился сказать об этом и в страхе ждал, когда он укусит его изнутри). Руперт – как лето, когда он осознал, что, женившись на Зоуи, он потерял шанс всерьез заняться живописью и отныне вынужден держаться за свое место преподавателя, чтобы обеспечивать ее хотя бы тем, что она считала «самым необходимым». Вилли – как лето, когда она так извелась от скуки, что начала сама учиться играть на скрипке и собрала модель клипера Cutty Sark с точным соблюдением масштаба, но чересчур большую, чтобы поместить ее в бутылку, как ей удалось сделать с кораблем поменьше предыдущим летом. Саймон – как лето, когда на каникулах папа учил его водить машину, и они катались на «бьюике» туда-сюда по подъездной дорожке. Зоуи – как кошмарное лето, когда у нее была трехнедельная задержка, и она уже боялась, что забеременела. Дюши – как лето, когда впервые зацвел древовидный пион. Клэри – как лето, когда она сломала руку, свалившись с Джоуи, потому что Луиза учила ее ездить верхом, и как она ходила во сне и забрела в столовую во время ужина взрослых, но думала, что это ей снится, а папа подхватил ее на руки и отнес в постель. Рейчел – как лето, когда она впервые увидела, как появляются на свет дети, а также как лето, когда спина начала по-настоящему серьезно подводить ее и с тех пор до конца ее дней переставала болеть лишь изредка. А Уиллу, для которого это лето стало первым, оно не запомнилось ничем.

Часть 2

Конец лета, 1938 год

«Интересно, почему, – уже в который раз задалась вопросом Джессика, – он всегда ведет себя особенно отвратительно перед самым нашим отъездом?» И дело вовсе не в том, что его не пригласили. Эдвард и Вилли всегда были добры к нему, но ехать со всеми он не соглашался. И, что еще хуже, не оставлял их в покое совсем: обычно он, как сейчас, говорил, что, скорее всего, приедет на последние выходные в конце этих двух недель, и это почему-то звучало как угроза и в то же время вызывало у нее ощущение, будто бы она по своей прихоти бросает его. Но отказываться от бесплатных каникул за городом для детей не следовало, и если уж говорить начистоту (а она, конечно, считала, что неизменно честна с собой), то и ей не повредит деревенский воздух, отдых от стряпни и тревожных мыслей о том, как растянуть деньги на хозяйство теперь, когда все четверо детей дома и еда нужна в количествах, о которых даже думать утомительно, не говоря уже о стирке и глажке. О, блаженное безделье на лужайке с бокалом джина с лаймом, пока кто-нибудь другой готовит ужин!