Безжалостное правление

— Как я уже сказала, не со всеми. Полагаю, ты избирателен, по крайней мере в том, кого пытаешь.

— Я рад, что ты так высоко обо мне думаешь. — Он проводит большим пальцем по расщелине на подбородке. — В одном ты не ошиблась.

— И в чем же?

— Я действительно люблю убивать людей. Но мне все равно, своими руками или нет.

Я моргаю, глядя на него. Это последнее, что я ожидала от него услышать. Я думала, он признается, что трахается в Москве, и ревность уже пылала в моих жилах. Но признаться, что ему нравится убивать людей? Я не знаю, что делать с этой информацией.

— Единственное, что меня волнует, — это то, чтобы это был человек, который этого заслуживает. Когда работаешь в моем мире, это чаще всего так. — Он наклоняется ближе и по-хозяйски сжимает мою руку, лежащую на колене.

Боже правый. Все мои чувства сфокусировались на месте контакта.

— О многих женщинах, с которыми я был, о всех моих завоеваниях… — Под столом его рука скользит по моему бедру, останавливаясь чуть ниже подола юбки. — Не верь всему, что слышишь.

Задыхаясь, я поднимаю на него глаза и молюсь, чтобы румянец, ползущий по щекам, не был слишком заметен.

Он подмигивает мне, откидывается на спинку кресла и направляется к бару как раз в тот момент, когда Кира вальсирует в дверь паба и объявляет, что мне нужно еще выпить.

Это, конечно, не то, что мне нужно.

Мне нужен холодный душ. И новая пара нижнего белья, потому что эта пара промокла насквозь.

Через час мы вернулись в отель. Это большой пентхаус, который мы все делим в целях безопасности, но, по крайней мере, у каждого из нас есть своя комната.

С телефоном в руке я нервно расхаживаю по спальне. От Софии до сих пор нет вестей. Здесь уже почти девять часов, а в Москве — ближе к полуночи.

К счастью для меня, Кира хотела уйти поспать пораньше, потому что я не думаю, что смогу дольше скрывать свои нервы.

Я оставляла Софие голосовые и текстовые сообщения, но ответа не было, что на нее не похоже. Может, у нее села батарея, или она уснула, не проверив сообщения, или — худший вариант — они попали в аварию.

Взяв в руки телефон, я делаю глубокий вдох и нажимаю кнопку "Позвонить" на контакте Анатолия.

Он сразу же попадает на голосовую почту. Выдавливая из себя слова, я стараюсь, чтобы мой голос был ровным.

— Я весь день ничего не слышала о Софие. Я знаю, что ты отвез ее в школу. Пожалуйста, перезвони мне, когда получишь это. Я волнуюсь.

Следующей я набираю номер мамы.

— Мама, наконец-то! — говорю я, когда она берет трубку после третьего звонка. — Ты уже получила весточку от Софии?

— Что значит "уже"? — практически кричит она. На заднем плане слышится шум разговоров и музыки. — Анатолий высадил ее несколько часов назад. С чего бы мне о ней узнавать?

Я закрываю глаза, сжимая переносицу.

— Во сколько они вышли из дома?

Мама раздраженно выдыхает.

— Я не знаю. Кто следит за такими вещами? В любом случае, Петровичи были достаточно любезны, чтобы предложить нам свою личную ложу в опере сегодня вечером. Я действительно должна идти.

— Мама! — в отчаянии восклицаю я. — Я просила Софию позвонить мне, когда она вернется в школу, и ничего не слышала с того момента. Я беспокоюсь, что с ней что-то случилось.

— Она девочка-подросток, которая не видела своих друзей целую неделю. Возможно, она просто увлеклась общением и забыла написать тебе ответное сообщение. Ты была такой же.

Я не была такой, но у моей мамы избирательная память, которая приносит ей пользу.

— В общем, я вижу Поповых, надо пойти поздороваться. Постарайся не волноваться так сильно, — советует она. — И постарайся не набрать вес в Лондоне. Тебе нужно будет примерить свадебное платье, как только ты вернешься домой.

Телефон замолчал, и знакомое чувство отказа ударило сильнее, чем ожидалось. Это не ново. Это повторяется бесчисленное количество раз, когда мои родители предпочитали блестящие светские мероприятия, а не время, проведенное со мной. Был год, когда они пропустили мою главную роль в школьном спектакле ради лыжной поездки в Швейцарию, и когда я отпраздновала свой четырнадцатый день рождения в компании одной лишь домработницы, пока они веселились на свадьбе за границей.

Именно поэтому я так яростно принимаю свою роль защитника Софии. Учитывая послужной список наших родителей, я твердо решила быть единственным человеком, который всегда прикроет ее спину.

Я так волнуюсь, что выбегаю из спальни на террасу отеля. Как только я закрываю за собой французские двери и оказываюсь лицом к лицу с порывистым ветром, я издаю глубокий, очищающий душу крик, позволяя всему своему разочарованию выплеснуться наружу. Мои легкие горят от облегчения.

— Что ж, это не очень хороший знак.

Вздрогнув, я оборачиваюсь и вижу Романа, прислонившегося к перилам, с сигаретой в пальцах и дымом, вьющимся из его губ. Лунный свет отбрасывает тени на его черты, подчеркивая удивленное выражение лица.

— Мне просто нужно было выпустить пар.

— Очевидно. — Он протягивает мне сигарету, чтобы я затянулась. — Похоже, тебе это нужно больше, чем мне.