Безжалостные Существа

— Предполагалось, что это изречение станет мотивировать на ведение более осознанной жизни. Оно же положило начало обширному художественному течению, которое достигло своего расцвета в шестнадцатом веке.

Все смотрят на меня.

Я сглатываю. У меня в горле пересохло, словно там застряла кость. Всё моё тело ощущается как скульптура memento mori, так как я теперь точно знаю, кто такой Кейдж.

Кто он такой.

— Черепа, разлагающаяся еда, увядающие цветы, пузыри, песочные часы, оплывающие свечи... В произведениях искусства memento mori присутствует символика быстротечности жизни.

Я перевожу взгляд на Кейджа. Мой голос слегка дрожит.

— Все те же символы, которые ты вытатуировал на своём теле.

Когда Кейдж смотрит на меня, его взгляд мягкий, как и его голос, когда он отвечает.

— Среди прочих.

Да, я видела остальные. Когда через окно своей гостиной подглядывала за тем, как он колотит боксёрскую грушу.

— Как эти звезды у тебя на плечах. Что они, кстати, означают?

— Высокий ранг.

Я шепчу:

— В мафии.

Его дыхание остаётся ровным.

— Да.

О боже. Как это может происходить в моей жизни?

Выглядя заинтересованной и нисколько не удивлённой таким странным развитием событий, Слоан перекатывает кольцо Кейджа между пальцами.

— Что мафия будет делать на озере Тахо? Кататься на снегоходах?

Кейдж говорит:

— Азартные игры. Снимать деньги в казино здесь и в Рино. Проворачивать незаконные операции, связанные с азартными играми.

С лёгкой, убийственной улыбкой он смотрит на Ставроса.

— Разве не так?

Ставрос напряжённо сидит на своём стуле, выглядя так, словно хотел бы оказаться где-нибудь не здесь.

— Исключительно онлайн.

Когда Кейдж приподнимает брови, Ставрос прочищает горло и поправляет галстук.

— Я владею компанией по разработке программного обеспечения.

— А.

Когда он больше ничего не добавляет и только продолжает бросать на Ставроса испытующий взгляд, Ставрос опускает взгляд на стол.

При этом бормоча:

— Мы будем рады выплатить Максиму любую сумму, которую он сочтёт справедливой для беспрепятственного продолжения работы.

— Включая задолженность.

Мускул на челюсти Ставроса напрягается.

— Конечно.

— Замечательно. Рада, что мы всё это уладили. Пожалуйста, извините меня на минутку, — говорю я.

Я отодвигаю стул и иду к входу в ресторан, мои щёки пылают, а пульс учащается. Не знаю точно, куда направляюсь, знаю только, что мне нужно было уйти от этого стола.

Я так и знала.

Я знала, что он опасен, с того самого момента, как увидела его.

Вопрос в том, почему я не убежала?

У стойки администратора я резко поворачиваю направо в сторону уборных. Коридор помимо двух дверей уборных заканчивается ещё одной дверью, в которую я протискиваюсь.

Я оказываюсь в комнате отдыха для сотрудников. Посреди комнаты стоит квадратный стол, окружённый стульями. У одной стены вереница металлических шкафчиков. На другой висит телевизор. Кроме меня, здесь никого нет.

Прежде чем я успеваю рухнуть в ближайшее кресло, Кейдж врывается в дверь.

— Остановись, — твёрдо говорю я, грозя Кейджу пальцем, когда он приближается. — Стой на месте. Больше ни шагу. — Он игнорирует мой приказ и подходит ближе. — Я серьёзно, Кейдж! Или мне лучше звать тебя Казимир? Я не хочу сейчас с тобой разговаривать!

— Я тоже не хочу с тобой разговаривать, — рычит он и хватает меня.

Мой возглас удивления прерывается жёстким, требовательным поцелуем.

Кейдж оттягивает мою голову назад, запустив руку в мои волосы, и высасывает из меня весь воздух, пока я не начинаю задыхаться. Кейдж завёл одну мою руку за спину, крепко держа меня за запястье, но моя вторая рука упирается ему в грудь.

Это бесполезно. Он слишком силён.

Кейдж целует меня, пока я не издаю тихий, умоляющий горловой звук. Затем он отстраняется, дыша так же тяжело, как и я.

— Ты знала, что я не был мальчиком из церковного хора, — рычит он.

— Если ты думаешь, что это снимет тебя с крючка, подумай ещё раз.

— Я говорил тебе, что я не был хорошим парнем.

— Но и не сказал, что руководишь русской мафией.

— Я и не руковожу. — Кейдж делает паузу. — Тот, кто руководит, отбывает срок. Я второй по старшинству.

— Господи!

— Никто из нас не без греха.

Я издаю едкий смешок.

— Серьёзно? Это твой аргумент в пользу того, почему я должна продолжать встречаться с тобой?

Взгляд Кейджа горит огнём. Есть в его взгляде нечто опасное. Что-то животное.

Никогда не видела ничего более прекрасного.

— Нет. Это мой аргумент в пользу того, почему ты должна продолжать встречаться со мной, — рычит Кейдж.

Он снова целует меня, так жадно, что мои колени подгибаются.

Часть меня хочет вырваться. Хочется прикусить ему язык и сказать, чтобы он убирался обратно в ту адскую дыру, из которой он явился, и оставил меня в покое навсегда.

Большая часть меня – более глупая часть, по-видимому, – хочет всего, что он может мне дать, и ей наплевать на всё остальное.

Это и вправду ужасно, что у меня так долго не было секса. Я думаю, что моя грустная и одинокая вагина теперь захватила всё моё тело.

Кейдж прижимает меня к стене. Его поцелуй горячий и требовательный. Его большие ручищи блуждают по мне, сжимая и лаская, заявляя о своих правах.