Безжалостный

Я подхожу к охраннику со строгим, глупым лицом, и пытаюсь подарить ему свою самую очаровательную улыбку.

– Здравствуйте, мне нужно пройти в комнату 1510.

Он смотрит на меня, не такой уж и сонный, каким я ожидала его увидеть в столь поздний час, и скрещивает руки на груди в ожидании.

– К господину Брокову? – добавляю я нервно, и он тянется к телефону.

У меня плохое предчувствие. Мне следовало просто пойти домой, взять деньги, которые я заработала у Ребекки и... уйти от всего. Сбежать от Дмитрия.

И вот она я, иду к нему домой в полтретьего утра.

«Как ты думаешь, что произойдет?», – упрекаю сама себя, но внутри все трепещет от скрытого волнения. Независимо от того, во что он втянут, я не могу не принимать во внимание эмоции, которые Дмитрий во мне вызывает. Но буду отрицать их до конца света.

После того, как брат просто бросил меня, словно кусок старого мяса? Я пообещала себе, что никогда не пройду через это снова.

Так почему я переполнена этим странным и томным волнением? Почему мое тело больше убеждено в том, что это что-то захватывающее, а не ужасающее?

– Как вас зовут? – спрашивает охранник, выводя меня из ступора.

– Сара, – отвечаю я мягко, – Сара Фэрфакс.

Он повторяет мое имя, прежде чем повесить трубку, и жестом показывает мне следовать за ним к лифту. Мы идем молча, он вставляет ключ в замок, нажимает на 15-й этаж и сопровождает меня. Поездка на лифте кажется такой долгой и такой короткой одновременно, а мое сердце бьется настолько сильно, что его стук отдается в ребрах.

Я должна была спать дома и смотреть десятый сон. Должна была просто постараться уснуть после пробуждения от моего кошмара, не пытаясь убедить Дмитрия во всем признаться.

Хромированные двери лифта открываются, и я вижу шикарный коридор, украшенный красочными картинами и неброскими декорациями. Охранник ждет, когда я выйду из лифта, и спускается обратно на свой пост.

Мои ноги становятся свинцовыми, пока я добираюсь до его квартиры. Что мне ему сказать? «Привет, Дмитрий, ты связан с русской мафией?».

Я качаю головой.

Нужно быть скромнее.

Его дверь распахнута, но я боюсь входить. Как только я перешагну порог, пути назад не будет.

«Как думаешь, насколько ты сильная?», – спрашиваю я себя, иронизируя по этому вопросу. Я не боюсь. Я не собираюсь бежать.

Зайдя вовнутрь, вижу Дмитрия на кухне и слышу звон льда в стакане.

Я закрываю за собой дверь на замок, и мужчина протягивает мне напиток.

– Знаю, что тебе нельзя пить в клубе, но думаю, если уж ты разбудила меня в такой час, то, скорее всего, тебе это понадобится.

Его усмешка становится дьявольской, но ни его слова и ни эта ухмылка уносят мои мысли далеко-далеко.

А то, что единственная одежда на нем – это свободные штаны с низкой посадкой. Его великолепная грудь и руки полностью обнажены, и можно составить длинный список татуировок, которыми отмечена его кожа. Розы и черепа, звезды и кресты, и все они связаны друг с другом. Они будто все по отдельности, но в тоже время являются частью единого рисунка. Их стало намного больше с тех пор, как я видела его в последний раз без рубашки.

Должно быть, я рассматриваю его дольше положенного, потому что Дмитрий пальцем приподнимает мой подбородок и пристально смотрит мне в глаза.

– Итак, ты, наконец, решила сдаться? – интересуется он, прежде чем одним глотком выпить водку и поставить пустой стакан на столик. Дмитрий практически прижимает меня к запертой двери, и мне передается мужское тепло, исходящее от него.

Должно быть, он спал, потому что его слова имеют определенную остроту и напористость, перед которыми я едва могу устоять и отступаю.

– Дмитрий, – стону я, выпивая свою порцию водки, но в отличие от него гримасничаю, поскольку жидкость обжигает горло.

Я открываю глаза, мужчина все еще нависает надо мной, растягивая губы в мрачной усмешке. Не понимаю, как ему это удается. В течение дня Дмитрий выглядит профессионально, аккуратно и собрано.

Но здесь в тишине и безопасности своего дома, без рубашки и с глазами, светящимися от голода – он открывается с другой стороны. Той, что сводит меня с ума.

«Он опасен, Сара», – я умоляю себя помнить об этом, но мой разум замутнен его близостью, и моя решимость уже дрогнула, поэтому единственное, что я могу сделать, это переключиться на тот гнев, который живет во мне на протяжении вот уже двух лет.

Я проталкиваюсь мимо него и допиваю свой напиток, оставляя пустой стакан на столе. Алкоголь немного развязывает мой язык, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дмитрия.

– Ты не можешь так обращаться со мной, – говорю я, в моем голосе звучат ядовитые нотки, к которым я не привыкла, но его это забавляет.

Я ненавижу это. Ему должно быть плохо, он должен переживать за себя, за меня, да за что угодно.

Почему же он выглядит так чертовски возбуждающе?

– Как обращаться? То есть, позволять тебе врываться в мой дом без предупреждения в два часа ночи?

Ну... когда он так говорит....