Безжалостный епископ (ЛП)

— Черт, — говорю я резким шепотом.

Что, если Уайетт откроет его и возненавидит? Я уже вижу три проблемы с моей фотографией. Больше всего на свете мне хочется вернуть ее назад. Вычеркнуть ее из жизни. Спрятать ее в моей секретной папке.

Я пытаюсь сделать медленный медитативный вдох через нос, как всегда учила Мэйзи, но он застревает в горле, а пульс стучит в ушах.

В голове проносится миллион мыслей. Картинки тоже. Спасибо бурному воображению. Я вижу Уайетта с его давней подружкой, когда он читает мое сообщение. В моей голове они смеются, а я чувствую себя самой большой идиоткой в мире.

Сжимая телефон потными ладонями, я ищу информацию в Интернете, сканируя статьи и результаты с нетерпеливой сосредоточенностью.

Означает ли пульсирующее покалывание в ладонях, что я испытываю всплеск адреналина?

Как отменить отправку текстового сообщения?

Можно ли удалить фотографию с чужого телефона до того, как ее увидит кто— то другой?

В разгар моих бесплодных поисков в верхней части экрана на несколько секунд появляется баннер с уведомлением, а затем исчезает. Волна эмодзи заключает в скобки его имя.

Мое сердце замирает.

Он ответил на сообщение.

2 КОННОР

Со стороны моя жизнь прекрасна. Я — жизнь каждой вечеринки.

Пока я не вынужден вернуться домой и столкнуться с реальностью.

Выбросив сумку с футбольными мячами с тренировки в гараж, я направляюсь на кухню. В холодильнике нет ничего хорошего, но я беру банку колы. Она мне нужна после тренировки, а сегодня я, скорее всего, буду спать допоздна.

— Коннор, — приветствует папа, проходя мимо меня, и останавливается, чтобы посмотреть на свое отражение в микроволновке. — Как прошла тренировка? Команда готовится к хорошему году?

Я хмыкаю в ответ, сузив глаза, когда чувствую запах его одеколона. Он не такой, как обычно, этот какой— то более тяжелый, с мускусными нотками, я крепче сжимаю баллончик в руке и резко выдыхаю, оглядывая его с ног до головы.

Соленые с перцем волосы отца зачесаны назад, на нем новый галстук, который он поправляет в мутном отражении. Я закатываю глаза и отворачиваюсь от его дурацкого прихорашивания. Если он сдался, ему не нужно делать это так очевидно.

Из холла второго этажа доносится слабое хихиканье, а затем глубокий ропот.

Мои брови сходятся вместе, и я провожу рукой по волосам, впиваясь тупыми ногтями в кожу головы.

Эта семья — такой ебанутый кошмар.

И опять же, кто я такой, чтобы осуждать отца, когда мама тоже ничего не делает, чтобы скрыть то, что она делает?

Полтора года этого дерьма, а ощущение все еще такое же, как в первый раз, когда я вошел и обнаружил ее на кухонном столе с бледной задницей менеджера ее кампании, навалившейся ей на ноги. Мой желудок скрутило от воспоминаний, травмирующий образ навсегда запечатлелся в моем мозгу. По крайней мере, тогда она держала это в секрете. Теперь Дэмиен ужинает с нами и почти каждую ночь проводит в маминой постели. Все в квартале машут нашему дорогому другу семьи, когда он приходит.

Меня от этого тошнит.

— Иду спать. Спокойной ночи, папа.

— О, Коннор, не забудь. — Папа жестом показывает на мамин безумный календарь на стене. Ну, ее личный помощник — микроменеджер, я полагаю, но мама не лучше. Она хорошо обучает своих людей, а весь остальной мир подчиняется или сталкивается с гневом светской львицы, возомнившей себя самостоятельной политической женщиной. Папа оглядывается через плечо. — Встреча завтра, в моем кабинете. Утром у меня встреча по бюджету со школьным советом, но я все равно смогу тебя принят.

У меня кривится губа и я прикрываю ее глубоким глотком содовой.

— Никогда не забуду. — С натянутой улыбкой я помахиваю своим телефоном, где скоро сработает напоминание о календаре, запрограммированное маминым помощником. — Спокойной ночи.

Я не жду ответа, прежде чем подняться в свою комнату и захлопнуть за собой дверь.

Спортивную сумку я бросаю в угол, перехожу к своему столу у окна и загружаю компьютер, переодеваюсь в треники и футболку.

Тихий гул моей построенной на заказ башни и сияние двойных мониторов успокаивают меня. Футбол — это весело и поддерживает меня в отличной форме, но вот это — мой настоящий билет, чтобы покинуть родителей до того, как они оставят меня в пыли, как они, кажется, чертовски хотят сделать в этом году, как только закончится мамина кампания по переизбранию.

Они отбрасывают все, что связано с нашей семьей, включая меня.

Да пошли они. Они мне не нужны, если я им не нужен. Трастовый фонд, который дедушка создал для меня, не будет доступен, пока мне не исполнится двадцать один год, так что у меня есть страховой план на это время.

Я ни на кого не буду полагаться. Единственный человек, которому я могу доверить заботу о номере один, — это я сам.