Безжалостный (ЛП)

Я падаю спиной на изголовье кровати, сражаясь за воздух. Тяжесть Дженсена на мне ощущается комфортно, и я чувствую, будто могу заснуть вот так, раздетая, привязанная за волосы к кровати. Помню, Даррен хотел, чтобы я их обстригла. Я рада, что руки никогда не доходили до этого. Он постоянно жаловался, когда находил их на своей одежде или забивался водосток, и они мешали ему во время секса. Он никогда не додумался бы использовать их так, как Дженсен.

Это была сладкая пытка. Как наказание и награда. У меня всё болит, особенно голова, и грудь, и очень сильно вагина. Я даже чувствую боль внизу живота и дорожу каждой её каплей.

Дженсен поднимает голову, проводит языком по моей шее и прикусывает мочку уха.

— Спасибо, Холланд, — нежно шепчет он, так же, как перед тем, как завязать мне глаза. И так же, как и до этого, я не знаю, что будет правильным ответить. Он приподнимает меня, отвязывая волосы от перил. Кончиками пальцев я массирую кожу головы, стараясь облегчить боль, и вижу, как он спрыгивает с кровати и одевается. Наверное, мне следует сделать то же самое. Теперь, когда больше не опьянена желанием, я чувствую себя слишком обнаженной, выставленной напоказ, уязвимой.

— Я собираюсь посмотреть твои снимки, — говорит он, напоминая мне, что у него достаточно снимков со мной. — Приходи, когда будешь готова, я в студии.

Он уходит, дверь со щелчком закрывается за ним, и я сижу в оцепенении ещё несколько долгих секунд. Сегодня с незнакомцем, я испытала больше нового, чем когда-либо со своим мужем. Я слышала о сексуальном пробуждении, но до этого момента не понимала, что это значит.

Дженсен разбудил часть меня, о существовании которой я даже не догадывалась. Это пугает и придаёт сил. Впервые за долгое время, я не чувствую себя совершенно несчастной.

И внезапно всё снова обрушивается на меня. Ещё хуже, чем обычно, потому что я в ужасе от себя, ведь совершила то же самое, что и Даррен. Потеряла себя в сексе, стараясь избежать ужаса из-за смерти моего ребёнка.

Встаю с кровати и одеваюсь так быстро, насколько это возможно, без трусиков, потому что они всё ещё остаются в кармане Дженсена, убираясь оттуда.

Глава 11

Дженсен

Я полагаю, словарь определяет слово »одержимость», как постоянную, беспокоющую зацикленность с частыми необоснованными мыслями и чувствами. Будучи тем, кто я есть, я могу видеть два аспекта этого грязного маленького слова — как нездоровый, так и успокаивающий. Одержимость не всегда негативна. Она не обязательно всегда должна быть вредоносной или разрушительной. Иногда она может быть исцеляющей и созидательной. При условии, что ты знаешь, чего просишь.

Она не должна разрушать тебя. Но чаще всего, она это делает.

Я просматриваю изображение за изображением Холланд, пытаясь убрать плохие, и решить, какие изменения внести. Я просматривал их бесчисленное количество раз, но не могу найти в себе силы расстаться хотя бы с одной. В каждой фотографии я нахожу что-то очаровательное.

То, как длинные волосы скрывают часть лица на этой. Каким образом открывается часть лица на следующей. Потом выражение её лица, блестящие и разомкнутые в ожидании губы. Взгляд её глаз, нетерпеливый, но безэмоциональный. То, как она выгибает спину, выставляя грудь вперёд. Её губы. Её киска. Всё такое безупречное. Такое восхитительное.

Я хочу оставить их все.

Она не пришла ко мне. Ушла прошлой ночью, не сказав ни слова, и я ей это позволил. Я думал, что буду в порядке. Удовлетворение, испытанное мною после того, как я был с ней — владел ею — ввело меня в заблуждение, будто мне этого будет достаточно.

Но я ошибался.

Моя жажда не угасает. Я был так чертовски близок к тому, чтобы держать её привязанной к кровати, в милости моего желания, позволяя себе поглощать её, пока не наступит насыщение. В тот момент, когда я вышел из неё, всё, чего мне хотелось — это остаться в ней, и уже тогда я знал — мне никогда не будет достаточно.

Вот куда приводит тебя одержимость.

Красоту — совершенство — не встретишь несколько раз. Некоторые мужчины предпочитают толстых женщин, кому-то нравятся с крепким, стройным телом. Кто-то без ума от больших, искусственных сисек, кому-то нравятся маленькие и упругие. Некоторым нравятся упругие задницы, а кто-то любит, когда она трясётся и дрожит, пока они толкаются внутрь. Кто-то концентрируется на лице или глазах, ртах или волосах. Некоторые парни помешаны на ногах. Кто-то твердеет от ступней или пальцев на ногах, а кто-то от костлявых коленей. Не существует каких-либо правил, когда дело касается женщин и привлекательности. Нет правильного. Нет ошибочного. Только предпочтения. То, что для одного мусор, для другого горячее, опьяняющее сокровище.

Холланд обладала всем, чего я желал в женской внешности. И именно поэтому она что-то зацепила внутри меня. Восстановила то, об исчезновении чего я даже не подозревал. Что-то глубокое и скрытое. Она вытащила что-то из меня на поверхность, как делаю я с женщинами, фотографируя их. Она дала мне прозрение. Вдохновение.