Безжалостный (ЛП)

«Вот чего ты заслуживаешь за то, что выпустила Орсона, Тори,» — сердито подумал он про себя.

«Это то, чего ты заслуживаешь за свою любовь к пиратам.»

Лорд подошёл и сел на кровать, не позволяя своему взгляду оторваться от ран. Он начал обводить порезы глазами, мысленно перечисляя их — короткий порез через её жёлтую бровь; один по диагонали через лоб; другой короткий, делающий маленький «крестик» через длинный диагональный разрез; прямо у линии волос; по крайней мере, три раны на каждой щеке, пересекающиеся различными способами; длинный порез от глаза до кончика уха, волосы очищены от крови вокруг него; один от уголка левого глаза до кожи чуть ниже носа; два последних пореза от каждого уголка её губ, пересекающиеся у основания подбородка. Он снова проследил за рисунком, составляя из него лабиринт, запоминая каждый из них, делая их близкими друзьями.

Он вспомнил её лицо, свежее и юное, когда увидел её в первый раз. Лорд вспомнил, как недовольство бурей заплескалось в её глазах, когда она повернулась спиной к очередному непреклонному поклоннику, отчаянно нуждающемуся в её внимании. Он хотел быть тем, кто украл её сердце — хотел подойти к ней, привлечь её внимание несколькими простыми словами, потанцевать с ней, а затем оставить её в ожидании. Но вместо этого он чуть не получил пощёчину, её бледные щеки покраснели от гнева, глаза сузились, губы поджались.

Его взгляд зацепило её лицо, но именно её слова привлекли его внимание. Теперь это были слова, которые поддерживали его привязанность.

Внезапно мужчину охватила усталость. В страхе перед уроном, нанесённым Виктории, и в ярости от того, как с ней обошлись, он забыл, как долго не спал и сколько тяжёлой работы ему пришлось сделать сегодня. Совершенно неожиданно лорд оказался на грани обморока.

Он стянул ботинки и отшвырнул их ногой от края кровати. Катлер бросил пальто на пол рядом с обувью, снял жилет и сделал то же самое с ним. Не заботясь об остальной одежде, он перешёл на свою сторону кровати, упал на неё и почти мгновенно заснул.

Его ночь была наполнена снами о ноже в темноте и узоре шрамов, танцующих на некогда красивом лице.

***

Когда лорд проснулся на следующее утро, он был один в постели, но не в комнате. Сквозь дымку сна он увидел Викторию, сидящую у зеркала и расчесывающую свои светлые волосы. Повернувшись к нему спиной, она водила щёткой по золотистым локонам. Всё ещё сонный, Беккет сел, соскользнул с кровати, подошёл к ней и вздрогнул, когда мельком увидел её отражение в зеркале.

Он видел, как она стиснула зубы, кладя расчёску на стол, должно быть, девушка заметила выражение его лица. Виктория напряглась, её спина выпрямилась, а плечи напряжённо откинулись назад, когда она сжала губы в тонкую линию.

— Забыл, как я сейчас выгляжу, не так ли? — спросила она нехарактерно резким тоном.

Беккет нахмурился, услышав это замечание, но не сделал попытки подойти ближе.

— Ты не можешь винить меня, не так ли? — холодно осведомился он.

— Сколько сейчас времени?

— Я не знаю. — Виктория отказывалась смотреть на него, её глаза смотрели прямо в зеркало на её собственное отражение.

— Я могу оставить тебя, если хочешь, — сказала она официальным и жёстким голосом.

Беккет по-прежнему не двигался, но казался… по крайней мере, печальнее.

— Нет, — сказал он, ледяной тон растаял в его голосе потоком.

— Я хочу, чтобы ты была здесь.

Девушка невесело рассмеялась.

— Правда? — спросила она. Леди поднялась со стула и повернулась, чтобы посмотреть на него, пробежав глазами по его лицу, чтобы увидеть выражение его лица. Лорд прекрасно сохранил свою аристократическую отстранённость, несмотря на короткую вспышку ужаса, которая пробежала по нему, когда он посмотрел прямо на неё.

— Это потому, что ты жалеешь меня? — спросила она, теперь нападая, проверяя его реакцию.

— Нет, конечно, нет, — продолжила она, когда он не ответил, прищурив глаза.

— У тебя нет ни жалости, ни милосердия.

— Не для тех, кто сделал это с тобой, — резко сказал он.

Это остановило её. Её рот слегка приоткрылся, и дыхание стало прерывистым. На мгновение Беккет показалось, что она вот-вот расплачется, но это чувство прошло, и ею овладело то же каменное самообладание.

— Это уродливо, — сказала она небрежно, как будто они говорили о предмете мебели, а не о её лице.

Беккет не видел смысла лгать.

— Да, — сказал он.

— Очень жаль. Но ты выживешь, а это больше, чем я ожидал.

— И ты счастлив, что я жива? — спросила она тем же тоном, каким обычно спрашивают как прошёл день другого человека.

— Я бы поняла, если бы ты хотел, чтобы я не была такой.

Глаза Беккета один раз пробежали по узору шрамов, прежде чем он тихо усмехнулся.

— Я не ожидал, что ты будешь так откровенна и беспристрастна в этом вопросе, — сказал он.

— Ты не ответил на мой вопрос, — спокойно ответила Виктория.

Он внимательно изучал её, обдумывая вопрос. Был ли он счастлив, что она жива? Изменили ли нанесенные ей травмы то, что было между ними?

Конечно, так оно и было. Вопрос был не в том, произошло ли это, а в том, насколько сильно.

— Я рад, что ты выжила, — честно ответил он,