Безжалостный наследник

Ее глаза распахиваются и смотрят на меня, как будто она понимает, что я только что сказал. Но она этого не делает — она понимает интенсивность, стоящую за словами. Чувство. Что мне от нее нужно.

— Вставай. — Мой тон не оставляет места компромиссу. Когда она делает то, что я прошу, я отступаю. Мой взгляд скользит по ее телу, и ее соски выступают под тонким топом. Ее пульс бьется у основания горла, и меня переполняет потребность доминировать над ней.

— Раздевайся и встань лицом к стене.

— Андре… — я останавливаю ее, шлепая по ее красивой заднице.

— Не спорь, блядь, — рычу я, указывая на пустую стену в дальнем конце комнаты. — Руки над собой и не шевели ни единым мускулом. Я не буду нежным, krasotka.

Она раздевается догола, обнажается передо мной, созревая для захвата. Моя нога, обтянутая кожей, раздвигает ее ноги, и я наваливаюсь на нее сзади. Я близко к ней, но еще не касаюсь ее. Разжигаю предвкушение самым жестоким образом — как кошка, играющая с мышью.

Ее конечности трясутся. Заряд электричества наполняет воздух обещанием всех восхитительных способов ее использования. Осквернить ее как можно лучше.

— Ты такая уязвимая. — Мои слова — шепот в ее горле. — Посмотри на себя. Ты распахнута для меня, просто умоляешь о моих прикосновениях. — Я люблю ее такой. Обнаженная и дрожащая, в то время как я остаюсь полностью одетым. Один из моих пальцев проводит по ее щели, нежно дразня, а другая рука обхватывает ее шею спереди.

— Такая чертовски мокрая, — стону я ей на ухо.

Мое сопротивление исчезает с хныканьем. Я с силой притягиваю ее к себе. Ее обнаженные соски напрягаются на прохладном воздухе, и я обхватываю рукой ее переднюю часть, ладонью ее грудь, мои нетерпеливые пальцы снова и снова скользят по ее соску.

Я прикасаюсь к ней, как мужчина на грани. Как будто это наш последний час на земле, и она мое единственное спасение. И, возможно, в этом есть доля правды, потому что то, что происходит, когда мы выходим из этой комнаты, выходит из-под нашего контроля, как бы нам ни хотелось верить в обратное.

— Никто больше этого не понимает. — Мои тихие слова таят в себе мрачное обещание. — Каждый чертов твой дюйм принадлежит мне. Скажи это.

Джорджия раскачивает нижнюю часть тела над моей эрекцией, отчаянно нуждаясь в трении, отчаянно пытаясь почувствовать меня внутри. Я хочу всего этого. Но я не дам ей этого… пока.

Сделав шаг назад, чтобы оказаться вне ее досягаемости, я хватаю ее за задницу, прижимая ее ладонью.

— Нет, не надо, грязная девчонка. Ты ничего от меня не получишь, пока не скажешь те слова, которые мне нужно услышать. Ты. Вся. Моя.

Она сопротивляется моему приказу в течение одного долгого момента, отказываясь сдаваться, борясь с тем, что, как она знает, является правдой, но не хочет высказывать это. Обильным шлепком по заднице я даю ей понять, что время на исходе. Влага стекает по ее ноге, ее тело выдает то, что не хочет выдать ее рот.

Я могу ждать целый день. Я хочу, чтобы она призналась в этом себе так же, как и мне.

Закрывая глаза, она, кажется, ведет какой-то внутренний спор, прежде чем, наконец, сдаться.

— Я твоя, — выдыхает она, и правда ее слов проникает глубоко в мои кости. Я хочу, чтобы она была разрушена для всех, кто придет после меня. Навсегда заклеймена моим прикосновением.

Нет ничего нежного в том, как мои пальцы проникают в нее — два толстых пальца глубоко вошли в нее. Здесь грязно и очень жарко. Она резко вдыхает, когда я убираю пальцы, облитые ее соками, и легко танцую над ее клитором — все ее тело сжимается в ответ.

— Еще, — задыхается она.

Одна рука сгибается на ее груди, и я вбиваю в нее три пальца. Мое грубое прикосновение почти сбивает ее с ног, и мне приходится ее поддерживать. Я наполняю ее до предела, растягивая ее киску самым восхитительным способом. Мои пальцы движутся глубоко внутри нее, прижимаясь к секретному месту. Я продолжаю свой беспощадный темп, пока она падает с края; ее голова упала мне на плечо, веки закрылись. Она дрожит, когда удовольствие растекается по ее телу. Она — дрожащая масса ощущений в моих руках, и я чертовски возбужден.

Мое сердце бьется безумно быстро, и я не готов к шоку возбуждения, который охватывает меня, когда она берет мои пальцы, покрытые ее соками, и облизывает их.

— Krasotka, — рычу я. Она едва успевает прийти в себя, как я расстегиваю ремень и опускаю молнию. Обхватив одной рукой ее талию, я наклоняю ее вперед, мой твердый член прижимается между нами.

Одним быстрым движением я ввожу его до упора. Я надеюсь, что мои пальцы растянули ее настолько, что она может приспособиться к моим размерам, потому что сейчас я не могу найти в себе силы быть нежным. Я трахаю ее жестко и быстро, мои бедра то и дело врезаются в ее попку.

— Ты чувствуешься так хорошо, — шипит она сквозь стиснутые зубы, прижимаясь одной рукой к стене, чтобы удержать нас.