Беззвездное море

С продвижением корабля лес преображается, деревья исчезают, когда он мимо них плывет, но Закери остается в своем кресле, и ледяной двойник Мирабель остается тоже, слушает, как он нащупывает собственный путь вперед, медленно, спотыкаясь, когда слова не приходят, ждет и не поторапливает, следует за кораблем и историей, куда им вздумается зайти.

Снег вокруг, когда парусник по нему проплывет, тает, волны свиваются водоворотами, бьются о его корпус.

Закери представляет себе, как под этими парусами он пересекает морской простор. Там, на палубе, Дориан, и потерявшийся сыч-приятель тоже. Он прибавляет к ним еще и персидского кота, для компании.

Представляет себе то место, куда направляется корабль, но не затем, чтобы забрать его обитателей домой, а затем, чтобы доставить их в земли новые и неведомые. Он ведет корабль – и свою историю – туда, где еще не бывал.

Сквозь время и судьбу, мимо луны, солнца и звезд. Где-то там есть дверь, отмеченная короной, сердцем и пером, дверь, которая еще не открыта.

Он видит ее прямо перед собой, мерцающую в тени. У кого-то есть ключ, который ее отопрет. За дверью – еще одна гавань на Беззвездном море, полная книг, лодок и волн, омывающих рассказы о том, что было и что будет.

Закери следует за рассказами и кораблем, сколько может, а затем возвращает их обратно. Вот прямо сюда и сейчас же. Именно в эту заснеженную сиюминутность, заново заросшую деревьями, с веток которых свисают, позвякивая, ключи.

И тут он замолкает.

Парусник причаливает к ледяному одеянию, и морские чудовища снова его окружают.

Закери сидит, разделяя с Мирабель молчание, которое установилось после рассказа.

Непонятно, сколько прошло времени, если оно вообще прошло.

Помолчав, он поднимается с места и подходит к своей слушательнице. Отвесив легкий поклон, наклоняется к ней.

– Где же это кончается, Макс? – шепчет он ей в самое ухо.

Рывком повернув голову, она смотрит на него пустыми ледяными глазами.

Он замирает, до того изумленный, что и пошевелиться не в силах, когда она поднимает руку и тянется – не к нему, а к ключу, который свисает с его шеи.

Она берется за длинный тонкий ключ, тот, что был спрятан в переплете “Судеб и сказок”, отделяет его от компаса и меча и держит на ладони. Ключ тут же заиндевает.

Она встает с кресла, заставив выпрямиться и Закери заодно. Одеяние ее рассыпается, так что парусники, моряки и морские чудовища отправляются в ледяные могилы.

Затем она плоско прикладывает ладонь с ключом к его груди, виднеющейся в распахнутом воротнике сюртука.

Ладонь ее, вжимающая раскаленный добела металл в его кожу, обжигающе холодна.

Другую руку она кладет ему на затылок и, путаясь ледяными пальцами у него в волосах, притягивает к себе ближе и тянется губами к его губам.

Все происходящее и слишком жарко сразу, и слишком холодно, и для Закери весь его мир сейчас сосредоточен в этом воображаемом в ярчайшей темноте поцелуе, который на вкус словно мед, снег и пламя.

В груди у него все стиснуто и горит, горит все сильней, и невозможно понять, где кончается лед и где он сам начинается, и как раз тогда, когда он думает, что терпеть больше нет сил, это все разбивается вдребезги – и отпускает.

Закери открывает глаза и пытается отдышаться.

Ледяное подобие Мирабель исчезло.

Ключ пропал, а меч и компас так и висят на цепочке. Отпечаток ключа выжжен на груди и останется там навсегда.

Все те ключи, что лежали под ногами и позванивали на ветках, исчезли вместе с деревьями.

Закери больше не в лесу.

Теперь он стоит в заснеженном переулке, в котором бы никогда, существуй он еще в исходном своем виде, не могло навалить такой массы снега.

Рядом с ним теперь другая фигура, изваянная изо льда. Этот персонаж поменьше ростом, чем Закери, с шапкой кудрявых волос, в очках, в толстовке с капюшоном, со школьным рюкзаком на спине. Он стоит лицом к кирпичной стене, и стена не ледяная, а настоящая, покрытая по большей части побелкой, светлая, сливающаяся со снегом.

На стене нарисована замысловато украшенная дверь.

Краски яркие, цвета насыщенные, некоторые из пигментов металлизированы. По центру, на том уровне, где положено быть глазку, стилизованная под резьбу остальных частей двери, расположена пчела.

Под пчелой – ключ. Под ключом – меч. Закери протягивает руку, чтобы коснуться двери, кончиком пальца попадает в пространство между пчелой и ключом, чувствует гладкость краски, покрывающей прохладный кирпич, и небольшая неровность поверхности выдает текстуру, кроющуюся под краской.

Это стена. Стена с нарисованной по ней красивой картинкой.

Картинка выполнена так идеально, что дурит глаз.

Закери оборачивается на ледяной призрак своего младшего “я”, но того нет. Пропал. И снег пропал тоже. Он один в переулке перед раскрашенной дверью.

Свет изменился. Предрассветное сияние прогоняет звезды. Закери тянется к нарисованной дверной ручке, и рука его обнимает собой холодный металл, круглый, трехмерный.

Открыв дверь, он ступает за порог.

И так сын гадалки, предсказательницы судьбы, обретает свой путь к Беззвездному морю.