Беззвёздная дорога (СИ)

Впереди него во тьме вздымались три чёрные горы. Под тенью этих отвратительных вершин были огромные чёрные ворота. И страшнее всего, что он когда-либо уже видел в Пустоте, были эти скалы и эти врата. Казалось, из них сочилось зло, что было более тёмным и жестоким, чем ленивая жадность пауков; он было более яростным и свирепым, чем голод дракона.

Некоторое время Фингон стоял, молча глядя на пики Тангородрима. Серая дорога закончилась у него под ногами. Маэдроса не было видно.

Но всё-таки он зашёл уже достаточно далеко. И на самом деле дорога больше была ему не нужна. Теперь он знал, куда идёт.

В конце концов, всё это он уже делал раньше.

Комментарий к Глава 5

Adûnat izindi batân - фраза на адунаике (языке Нуменора), которая, видимо, должна означать “На Запад прямая дорога!” или “Западная дорога пряма!”. Она взята из одного из вариантов “Акаллабет” (IX том “Истории Средиземья”). В обоих вариантах оригинала первое слово (Запад) звучит, как adûn; откуда взялось окончание -at, я не знаю. В разработанных Толкином фразах на адунаике имеется послелог -ada (по направлению к, в: например, azûlada - на Восток), но не -at. Может быть, у кого-то есть другие идеи.

========== Глава 6 ==========

Фингон дошёл до конца серой дороги. Она неровно обрывалась недалеко от зловещих ворот. Здесь — или не здесь: там, давно, в том мире — Финголфин велел своему войску, всё ещё потрёпанному после перехода через Хелькараксэ, остановиться, и раздался вызывающий на поединок звук труб. Тогда это всё не выглядело так гнусно. О нет, врата и скалы были именно такими. Они не изменились. Но вокруг них, на них росла трава. В то время Моргот ещё не сжёг в пепел Ард-гален. Фингон был по правую руку от отца, а Тургон стоял слева, и все трое смотрели на крепость своего Врага с горечью и решимостью. Нолдор из войска Финголфина пришли сюда, дабы обрести свободу, чтобы построить свои королевства, чтобы владеть тем, что принадлежало им. Ради дружбы или ради того, чтобы бросить вызов Морготу — или же из чистого упрямства — они пришли в Средиземье. Но один из них пришёл за своим братом. И хотя сердцем Фингон при звуках труб уже был готов осмелиться бросить вызов твердыне, его отец нахмурился, видя эти горы шлака и пробормотал: «Если ему до сих пор не удалось этого добиться, то трубя в трубы, мы тоже ничего не сможем!».

Они ещё не знали, что Феанор погиб. До них дошли слухи — но Финголфин в них не верил. «Нет, Фингон», — сказал он (сам Фингон не успел ещё ничего сказать), — «пусть твой разум призовёт на помощь твою отвагу: нам понадобится и то, и другое». И он приказал своему войску повернуть прочь.

Фингон сошёл с конца дороги в чёрное ничто; ему отчаянно не хватало отца. Отца, брата — нет, обоих братьев и сестры — и зелёной долины Ард-галена. И ему не хватало Луны, которая, ещё не обожжённая, висела у них над головами — круглая и полная; а за ней были звёзды — река света; и не хватало дома. Он тосковал по дому с утроенной силой — тосковал по давнему Тириону, дому своей юности; по сосновым лесам и открытым долинам Хитлума у берега озера Митрим, и по Тол Эрессеа, где изгнанники снова познали мирную жизнь. И он думал о сияющем Море, которое снова и снова билось о западный берег, и о крике одинокой чайки, кружившей над ним, и тоска, которой он не ощущал уже тысячи лет, снова навалилась на него: о, только бы услышать, как кричат чайки, как зовёт ветер, как бьются волны!..

И что же, что нет кораблей — в Пустоте не было моря, чтобы плыть по нему. Было настоящим безумием приходить сюда. Фингон коснулся звёздного фиала у себя на груди. Да, настоящим безумием — но он был здесь. Он слегка посмеялся над собой.

Затем он прыгнул и оказался на нижних склонах ближайшей чёрной горы. Было их три, и центральная, над вратами, была самой высокой и самой жуткой — и это было то место, куда ему надо было попасть. Он хорошо помнил, как тяжело было карабкаться по этим горам пепла и шлака. Тут был путь наверх, но он возник только в силу «счастливой» случайности во время появления Тангородрима: надо было карабкаться, протирая колени, кругом и вдоль, и вверх по склонам двух гор поменьше, рискуя жизнью, идти по узкой полоске железа — по внешнему краю зловещих ворот. Фингону пришлось всё это продумать, когда он был тут в последний раз; ему приходилось всё время оглядываться через плечо — нет ли сторожей и наблюдателей. Но сейчас он знал, что делать.