Библейские чтения: Апостол

В целом происходит следующее. Отрицая на словах коммунистическую идеологию, «околоправославное» сознание берет на вооружение большинство из идеологических мифологем брежневской эпохи и при этом противопоставляет «плохим» (закрывавшим церкви и боровшимся с православием) Ленину и Хрущёву «хорошего» Сталина, открывшего в конце войны церкви и начавшего борьбу с космополитизмом, вернувшего стране патриотические ценности… Так складывается «новая русская идея», зафиксированная в публикациях таких газет, как «Завтра», «День», «Русский вестник», и в той или иной степени просматривающаяся в «околоцерковной» литературе, а нередко и в произносимых с амвона проповедях священнослужителей, многие из которых также осознали себя верующими и пришли в православие в течение последних пятнадцати лет. Церковь (ни в коей мере не в иерархическом смысле этого слова, но только в смысле церковного сообщества – community), еще 15–20 лет назад состоявшая из старушек 1880–1890-х годов рождения и небольшого круга московских интеллектуалов типа великой пианистки Марии Юдиной и студентов (к числу последних относит себя и автор настоящей работы), из которых более всего известен С.С.Аверинцев, за последнее десятилетие изменилась до неузнаваемости. Влившиеся в нее «новые силы» привнесли наиболее агрессивные элементы советского сознания, хорошо наложившиеся на охранительное мировоззрение рубежа XIX и XX веков. Это стало возможно исключительно благодаря практически полной неосведомленности новых верующих о сущности православной веры.

Это обстоятельство вселяет надежду на то, что со временем болезнь роста будет преодолена. Надежда подкрепляется и тем, что в последние два-три года описанные выше тенденции стали несколько слабее. Мучительное, медленное и непоследовательное формирование гражданского общества в России всё же приводит к тому, что изоляционистское мировоззрение уступает место тому укорененному в Новом Завете вúдению жизни, которое противоположно всякой ксенофобии и любому чувству эксклюзивности.

Каковы в целом перспективы развития религиозной ситуации в нашей стране? Они всё же не так плохи, как может показаться. Прежде всего, только в течение XX века христианство, в рамках традиции русского православия, как за пределами России, так и внутри нашей страны дало миру таких светлых людей, как отец Алексий Мечёв и архимандрит Софроний (Сахаров), отец Сергий Булгаков и мать Мария (Скобцова), отцы Николай Афанасьев и Александр Шмеман, архимандрит Таврион, митрополит Антоний (Блум) и отец Александр Мень.

Полное радости православие недавно канонизированного отца Алексия Мечёва, похожего одновременно на святого кюре из Арса и на итальянского народного святого Падре Пио, учение о духовной жизни отца Софрония (Сахарова) и его учителя старца Силуана, святая жизнь, литературное творчество и иконопись матери Марии, русской монахини из Парижа, которую можно назвать православной сестрою Эдит Штайн, – всё это духовный капитал, который указывает на то, что православие живо и не потеряло тот евангельский дух, что делает христиан настоящими учениками Иисуса.

Мать Мария – философ, поэт и ученый – полностью посвятила себя нищим и обездоленным, а во время войны в Париже спасала евреев, за что и была отправлена в газовую камеру. Ее соратник отец Димитрий Клепинин на вопрос гестаповцев, почему он так печется о евреях, взяв в руки свой наперсный крест и показав на изображение Иисуса, ответил: «А этого еврея вы знаете?» Это именно они, но никак не О.Платонов или В.Осипов самою своею жизнью отвечают на вопрос, чтó такое православие.

Можно упомянуть и литургическое возрождение, связанное с трудами отцов Николая Афанасьева в Париже и Александра Шмемана в Нью-Йорке, и учение о молитве митрополита Антония (Блума), о живых и ориентированных на служение ближним общинах, ими созданных, ибо именно работа среди тех, кто болен, страдает или изгнан из общества или в прямом смысле выброшен на улицу, по слову Иисуса в двадцать пятой главе Евангелия от Матфея, исцеляет христиан от духовных недугов и нашу веру – от ее извращения. Наконец, нельзя не упомянуть о трудах отца Александра Меня, убитого в начале перестройки, о его научной и пастырской деятельности, в которой было синтезировано всё, что сделали перечисленные выше православные подвижники, и, конечно, о его открытости христианам других исповеданий и вообще всякому человеку.