Библейские чтения: Пятикнижие

Эти слова, где говорится о том, что Бог сотворил мир из ничего, или по-латински “ex nihilo”, очень любили средневековые богословы, средневековые мыслители и философы, которые всегда противопоставляли эти слова одному из принципов античной науки, который гласит, что “ex nihilo nihil gignere potest” – «из ничего ничто не может родиться». Для всего нужна реальная, материальная первооснова.

Напоминаю: так считали греческие и римские философы. Что же касается средневековых мыслителей, то они, наоборот, возражая им, утверждали, что Бог сотворил мир из ничего. Однако в Священном Писании, в тех двух стихах, с которых начинается Книга Бытия, об этом ничего не говорится. Более того, тот стих из Второй Маккавейской Книги, где сказано, что Бог всё сотворил «из ничего», – навеян александрийской культурой. Он, безусловно, навеян полемикой с греческими философами, которая уже началась в среде александрийских евреев, в той самой среде, из которой вышел греческий перевод Ветхого Завета – так называемая Септуагинта.

Что же касается Книги Бытия, то в ней вообще не ставится вопрос об исходном материале. Был он, или не было его у Бога Творца, – здесь об этом абсолютно ничего не говорится. Библия не объясняет механизм творения. Библия не предлагает информацию для физика или историка вселенной. Нет, Библия благоговейно останавливает нас перед тайной творения, но не поднимает завесы над механизмом этой тайны.

Как един Бог, так внутренне един мир. Не задумываться над тем, каким методом действует Создатель, а созерцать красоту Его творения зовет нас Священное Писание и вдумчивый его читатель, живший в IV веке – святитель Василий Великий, который, заканчивая свою первую беседу на начало Книги Бытия, говорит: «Но мы, предоставив философам излагать друг другу эти мысли, сами же, не касаясь рассуждений о сущности и поверив Моисею, что сотворил Бог небо и землю, прославим наилучшего Художника, премудро и искусно сотворившего мир, и из красоты видимого уразумеем Превосходящего всех красотою; из величия сих чувственных и ограниченных тел сделаем вывод о Бесконечном, превысшем всякого величия и по множеству Своей силы превосходящем всякое разумение. Хотя и не знаем мы природы сотворенного, но то одно, что в совокупности подлежит нашим чувствам, настолько удивительно, что самый деятельный ум оказывается недостаточным для того, чтобы изъяснить как следует самомалейшую часть мира и чтобы воздать должную похвалу Творцу, Которому слава, честь и держава во веки веков. Аминь»[6].

Святитель Василий говорит: «Мы, предоставив философам излагать друг другу мысли о сущности земли, и неба, и вселенной, будем благодарить и прославлять наилучшего Художника». Пускай наука своими методами изучает историю Вселенной: на это у нее есть все права и для этого – все возможности. Библия не вступает в спор с наукой, Библия не запрещает естественные науки, не отменяет их воззрения на историю земли. Библия приглашает нас не спорить с учеными, а благодарить Бога Творца за тот мир, который предложен нашим очам, за тот мир, в котором мы живем, за то солнце, которое ежедневно восходит над землей, за тот воздух, которым мы дышим, – за всё, что Он ежедневно творит для нас, – за всё это зовет нас Священное Писание благодарить Творца.

‹Бе-реш'uт бар'a Элог'uм…› Хочу обратить ваше внимание на слово «Бог», на иврите – ‹Элог'uм›. Удивительная особенность этого текста заключается в том, что само слово «Бог» употребляется во множественном числе. Почему? Да по той причине, что Бог больше, чем всё, больше, чем любая мысль о Нем, которая не в состоянии вместить Бога. Он больше, чем само слово «Бог», и поэтому наивный иврит для того, чтобы всё-таки попытаться вместить Бога в это слово, идет по такому странному для нас, но обычному для древних языков пути: использует грамматическую категорию множественного числа, чтобы, говоря о Едином, передать Его огромность, подчеркнуть Его невместимость ни в одно слово. (Добавлю в скобках, что о многих животных большого размера иврит тоже говорит во множественном числе, хотя имеет в виду, несомненно, одного зверя, – только для одного того, чтобы подчеркнуть его величину, которая не вмещается в простое слово, употребленное в единственном числе.)

Бог всегда больше; Бог всего больше. И ничто не может Его, Бога, вместить. Как восклицает царь Соломон (об этом повествует нам Третья книга Царств):

Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил.

3 Цар 8:27