Библейские мотивы в русской поэзии

И снова ты пред взором видящим,
О Вифлеемская звезда,
Встаешь над станом ненавидящим
И мир пророчишь, как тогда.

А мы рукою окровавленной

Земле куем железный мир:
Стоит окуренный, восславленный
На месте скинии кумир.

Но твой маяк с высот не сдвинется,

Не досягнет их океан,
Когда на приступ неба вскинется
Из бездн морских Левиафан.

Равниной мертвых вод уляжется

Изнеможенный легион,
И человечеству покажется,
Что всё былое – смутный сон.

И бесноватый успокоится

От судорог небытия,
Когда навек очам откроется
Одна действительность – твоя.

Дмитрий Сергеевич Мережковский 1866–1941

Поэту

И отдашь голодному душу твою,

и напитаешь душу страдальца:
тогда свет твой взойдет во тьме,
и мрак твой будет как полдень.

Ис 8, 10

Не презирай людей! Безжалостной
и гневной
Насмешкой не клейми их горестей
и нужд,
Сознав могущество заботы повседневной,
Их страха и надежд не оставайся чужд.
Как друг, не как судья неумолимо-строгий,
Войди в толпу людей и оглянись вокруг,

Пойми ты говор их, и смутный гул

тревоги,
И стон подавленный невыразимых мук.
Сочувствуй горячо их радостям и бедам,
Узнай и полюби простой и темный люд,
Внимай без гордости их будничным
беседам
И, как святыню, чти их незаметный труд.
Сквозь мутную волну житейского потока
Жемчужины на дне ты различишь тогда:
В постыдной оргии продажного порока —
Следы раскаянья и жгучего стыда,
Улыбку матери над тихой колыбелью,
Молитву грешника и поцелуй любви,
И вдохновенного возвышенною целью
Борца за истину во мраке и крови.
Поймешь ты красоту и смысл
существованья
Не в упоительной и радостной мечте,
Не в блеске и цветах, но в терниях
страданья,
В работе, в бедности, в суровой простоте.

И, жаждущую грудь роскошно утоляя,

Неисчерпаема, как не5ктар золотой,
Твой подвиг тягостный сторицей награждая,
Из жизни сумрачной поэзия святая
Польется светлою, могучею струей.

««Христос воскрес!» – поют во храме…»

«Христос воскрес!» – поют во храме;
Но грустно мне… душа молчит:
Мир полон кровью и слезами,
И этот гимн пред алтарями
Так оскорбительно звучит.
Когда б Он был меж нас и видел,
Чего достиг наш славный век,
Как брата брат возненавидел,
Как опозорен человек,
И если б здесь, в блестящем храме,
«Христос воскрес!» Он услыхал,
Какими б горькими слезами
Перед толпой Он зарыдал!

. . . . . . . . . . .

«Томимый грустью непонятной…»