Библейские сказания (Изд. 4-е)

На следующий день Аман явился к царю, чтобы тот утвердил приговор о казни Мардохея. Тогда Артаксеркс спросил его: как следует поступить с человеком, которого хочешь особо отличить? Твердо уверенный, что речь идет о нем, Аман ответил: «Тому человеку, которого царь хочет отличить почестию, пусть принесут одеяние царское, в которое одевается царь, и приведут коня, на котором ездит царь, возложат царский венец на голову его. И пусть подадут одеяние и коня в руки одному из первых князей царских, и облекут того человека, которого царь хочет отличить почестию, и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят пред ним: „Так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестию!“» Каков же был его ужас, когда он услышал, что царь имел в виду Мардохея. В соответствии с собственным же советом он должен был посадить своего врага на коня и провести по городу, возвещая удивленным царевым подданным: «Так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестию!»

Едва Аман вернулся домой, взбешенный своим унижением, как явились евнухи с приказом, чтобы он шел на царский пир. Есфирь призналась царю, что она иудейка и родственница Мардохея. Со слезами на глазах она умоляла царя отменить приговор об истреблении ее единоверцев. Теперь Артаксеркс понял всю подлость Амана и, едва только тот появился во дворце, приказал его повесить на той самой виселице, которую заготовили для Мардохея.

По просьбе Есфири царь не только отменил ужасный декрет, но даже разрешил иудеям отомстить своим врагам по всей Персии. Так погибло семьдесят пять тысяч человек, и в том числе десять сыновей Амана. Мардохей, занявший после смерти Амана пост первого министра при царском дворе, разослал во все иудейские общины письма с призывом ежегодно, в память о спасении, торжественно отмечать радостный праздник пурим, что означает «праздник судьбы», поскольку тогда решилась судьба иудейского народа.

ТОВИТ — ВЕРНЫЙ ИЗРАИЛЬТЯНИН НА ПЕРСИДСКОЙ ЗЕМЛЕ. В одном из маленьких галилейских городков, на территории, занимаемой коленом Неффалимовым, родился Товит. Он рос в религиозной атмосфере дома, где царила привязанность к традиции и вере предков. В том же духе он воспитывал своего сына, которого назвал Товией. Когда Товита увезли в ассирийскую неволю, он как-то сумел наладить свою жизнь. Ему повезло, он разбогател, но богатство свое использовал не для себя, а делился с наиболее нуждающимися земляками, которых сурово угнетали ассирийцы. Особенно самоотверженно Товит воздавал своим землякам последний долг и хоронил умерших израильтян согласно с ритуалом Моисеевой религии, что по тем временам грозило строгим наказанием.

Однажды, усталый после захоронения мертвых, Товит лег на землю за стеною двора, а на стене были воробьи; птичий помет попал ему прямо в глаза, и у него сделались бельма. Товит кротко переносил слепоту, не роптал на бога, а к насмешкам и издевательствам злостных безбожников относился с величайшим смирением.

Когда старый Товит почувствовал, что дни его сочтены, он послал своего сына Товию к бедному Гаваилу, — которому в свое время одолжил десять талантов серебра, — чтобы получить с него долг и привезти своему страдающему отцу.^{45} Служить проводником неопытному юнцу вызвался сам ангел Рафаил, который для этого случая принял человеческий облик. А ехать надо было в далекий город Раги Мидийские. Молодой Товия, неожиданно увидев красивого юношу в дорожной одежде, спросил: «Скажи мне, брат, из какого ты колена и из какого рода?» А тот ответил, что происходит от сынов израильских и направляется в Раги Мидийские. Приятно удивленный, Товия сообщил эту радостную весть отцу, и тот посоветовал ему держаться незнакомого путника. И молодой Товия в нем не разочаровался. Ангел Рафаил довел его до Раг Мидийских, нашел там для него жену, дочку Рагуила, Товиева родича, а вернувшись вместе с Товией домой, излечил слепоту его старика отца. Тогда старый Товит, исполненный благодарности к Рафаилу, сказал своему сыну: «Приготовь, сын мой, плату человеку, который ходил с тобою; ему надобно еще прибавить». Он отвечал: «Отец мой, я не буду в убытке, если отдам ему половину всего, что принес». Рафаил, однако, не согласился принять вознаграждение и открыл, кто он такой.