Библия бедных

Неизвестно, так ли бывало в России, но в Руанде точно было так. Один труп раз в пять минут – тут никакой палач не справится. Это делали не штурмовики. Это просто сосед убивал соседа. Но осудить всю страну невозможно, и потому почти никто не был осужден. Международный трибунал – его закрыли совсем недавно, на исходе 2015 года – вынес всего 76 приговоров.

Плохим парнем назначили Теодоре Синдикубвабо, главу временного правительства. Вид у него был подходящий, злодейский: глаза в бельмах, лицо перекошено – разбился в юности на мотоцикле. Сам он никого не убивал, и посадили его исключительно за красноречие:

«Шутки, смех, ребячество и капризы должны уступить место работе. Кто скажет «меня это не касается, я боюсь», пусть убирается подальше. Найдутся и другие хорошие работники, желающие работать для своей страны».

И для тех, кто не понял намек: «Мы должны сражаться и выиграть эту войну, ибо она – последняя. Находите этих людей, которые отправились обучаться нас убивать, и освободите нас от них».

Именно после этой речи в Бутаре вырыли траншеи. За призывы к геноциду Синдикубвабо получил пожизненное. Так закончил глава правительства, которое начало политическую деятельность с изнасилования трупа.

Пожизненное получила и Полина Нирамасухуко, борец за традиционные ценности и министр по делам семьи. Она лично руководила резней и с основательностью опытного чиновника устраивала массовые изнасилования. «В деревне такой-то осталось столько-то вдов», – рапортовали ей бойцы Интерахамве. И министр ставила резолюцию: изнасиловать.

В 2008-м, после 11 лет разбирательства, свой срок получил полковник Теонесто Багосора, главный организатор геноцида и тайный руководитель временного правительства. С виду ничего особенного: благообразный старик военный с хорошим французским образованием. «Я торжественно заявляю, что я никого не убил и не приказывал убивать», – сказал Багосора на суде. Видимо, так и было: как и прочие палачи, он предпочитал «работать».

Девять главных обвиняемых так и не были найдены. Импортера мачете Фелисьена Кабугу видели то в Осло, то в Найроби. Кажется, он скрывается где-то в джунглях Заира, где вот уже 20 лет не утихает война.

А в Руанду вернулись гачача – народные судилища. Это что-то вроде сталинских «троек». Без адвокатов (их всех вырезали) и без презумпции невиновности.

В отличие от «троек», здесь судей можно было подкупить. И каждый третий сам был участником геноцида. Но это узнали уже потом, когда народные суды рассмотрели миллион дел и вынесли 100 тысяч приговоров.

93 процента

Климат в Руанде мягкий, бананов много, а презервативов мало, и за полвека население страны выросло вчетверо вопреки эпидемиям и геноциду.

Два миллиона беженцев-хуту покинули Руанду за полгода. Из-за этого в соседних Бурунди и Уганде началась гуманитарная катастрофа, а в Заире – Конголезская война. От голода и эпидемий погибло пять миллионов человек.

Но все это уже не попало на первые полосы. Мир забыл о Центральной Африке. Не навсегда: половина запасов урана по-прежнему лежит в этой земле, а значит, будут новые войны.

В 2000 году к власти пришел Поль Кагаме, основатель Руандийского патриотического фронта. За два пятилетних срока он удвоил ВВП и уничтожил коррупцию, народу он в целом нравился, поэтому в 2010 году избрался на третий, уже семилетний срок. Это же Африка, правил меньше 15 лет – не мужик.

Выборы Кагаме обещал свободные и конкурентные. Но конкурировал он со своими друзьями и дальними родственниками и получил 93 % голосов.

Власть снова у тутси.

Никто не называет Кагаме диктатором – все-таки он спас остатки тутси от гибели. Не называют его и лжецом. На любые обвинения в мухлеже он может резонно ответить: не хотите же вы, чтобы геноцид повторился?

Никто не хочет. Трупов было так много, что их сплавляли по реке Кагера, с которой начинается Нил, – это проще, чем устроить похороны. Река эта впадает в озеро Виктория, названное в честь великой королевы-колонизатора. Летом 1994 года озеро было покрыто телами тутси.

Сейчас его воды снова чисты.

Быть Брейвиком

Верхом на восьминогом жеребце

В левой руке его – Гунгнир, копье-бумеранг, что пронзает самый крепкий щит. В правой руке – поводья, расшитые золотом и серебром. Правит он Слейпниром – восьминогим конем, что скачет быстрее времени. А на поясе – Мьельнир, мечущий молнии, тяжелей которого нет в мире…

Эти звонкие имена Андерс Беринг Брейвик выдолбил рунами на своих тачке и пушке. «Давать имена оружию – прекрасная европейская традиция», – сказал он на суде.

Мьельнир – это пистолет «Глок-34». Гунгнир – автомат «Руглер Мини-14». Слейпнир – «Фиат Добло», любимая машина фермеров. Последние полгода Брейвик фермером и был: арендовал усадьбу, чтобы делать взрывчатку под видом удобрений. Сельская жизнь пошла ему на пользу: он рано вставал, много качался, правильно питался и на суде выглядел просто отлично.