Библия: Биография книги

В особенности они подчёркивали острое чувство греха, свойственное Павлу. В периоды тяжёлых социальных перемен зачастую возникают тревожные настроения. Люди чувствуют себя потерянными и беспомощными; живя в гуще событий, они не понимают, в каком направлении следует их общество, но бессвязно, стихийным образом ощущают его подспудное преобразование. Несмотря на захватывающие достижения начала шестнадцатого века, нужда и бедствия были широко распространённым явлением. Протестантские реформаторы Ульрих Цвингли (1484–1531) и Жан Кальвин (1509–1564) оба страдали от острого чувства несостоятельности и бессилия, прежде чем пришли к новому религиозному решению. Католический реформатор Игнатий Лойола (1491–1556), основатель Общества Иисуса, так обильно плакал во время мессы, что доктора предупреждали его, что он может ослепнуть. Итальянский поэт Франческо Петрарка (1304–1374) столь же легко проливал слёзы: «Столько слёз я пролил в стремлении смыть с себя грязь, что едва сдерживал рыдания, даже когда заговаривал об этом! Но и до сей поры всё тщетно… Поистине, Господь — лучшее, а я — худшее»[435].

И всё же мало кто переживал тоску и тревогу, свойственные веку, более болезненно, чем молодой монах из августинского монастыря в Эрфурте, в Германии:

Хотя и жил я безупречной жизнью монаха, но чувствовал, что грешен и совесть моя пред Господом нечиста. Я не верил, что угодил Ему своими делами. Слишком далёк от любящего тот праведный Бог, Который карает грешников, — я уже питал к Нему отвращение. /…/ Совесть моя не приносила мне уверенности, и я всегда сомневался и говорил себе: «Не так ты всё делаешь. Мало в тебе покаяния, и многое ты замалчиваешь в исповедях»[436].

Мартин Лютер (1483–1546) обучался схоластической философии Уильяма Оккама (ок. 1287–1347), убеждавшего христиан пытаться заслужить Божью благодать своими добрыми поступками[437]. Но Лютер был жертвой мучительной депрессии и никакими обычными богоугодными поступками не мог унять терзавший его ужас перед смертью[438]. Чтобы избавиться от своих страхов, он исступлённо погрузился в реформаторскую деятельность. Более всего его возмущала папская политика продажи индульгенций, целью которой было набить сундуки Церкви.

Лютер смог совладать со своим экзистенциальным отчаянием при помощи экзегезы. Увидев полное издание Библии, он был поражён тем, что в ней содержится гораздо больше писаний, чем он себе представлял[439]. Ему показалось, что он видит её впервые[440]. Лютер стал профессором теологии и философии в Виттенбергском университете, и во время лекций о Псалтыри и о Посланиях апостола Павла к римлянам и к галатам (1513–1518) он испытал духовный прорыв, позволивший ему освободиться из тюрьмы оккамовского богословия[441].

Поначалу лекции, посвящённые Псалтыри, шли своим чередом: Лютер толковал текст стих за стихом, разъясняя по очереди все четыре смысла. Далее же начинались изменения. Во-первых, Лютер попросил университетского печатника Иоганна Гутенберга отпечатать для него Псалтырь по особому заказу, с широкими полями и интервалами для его собственных примечаний. Лютер, так сказать, очистил страницы священной книги, стёр традиционные комментарии, чтобы начать всё заново. Во-вторых, он ввёл абсолютно новое определение буквального смысла Писания. Под «буквальным» он понимал не первоначальный замысел автора, а «христосологический». «Во всём Писании, — утверждал Лютер, — нет ничего, кроме Христа, выраженного либо в простых словах, либо в сложных»[442]. «Уберите Христа из Писаний, — писал он в другой раз, — и что же вы там найдёте?»[443]