Библия: Биография книги

Другие учёные-скептики применяли к Библии свои критические методы. Барух Спиноза (1632–1677), еврей-сефард испанского происхождения, уроженец вольного города Амстердама, изучал математику, астрономию, физику и нашёл, что эти знания несовместимы с его религиозными представлениями[493]. В 1655 г. он начинает высказывать сомнения, которые обескураживают всю его общину: явные противоречия в тексте Библии доказывают, что она не может иметь божественного происхождения. Сама идея откровения является заблуждением, и сверхъестественного божества не существует: то, что называют «Богом» — это просто сама природа. 27 июля 1656 г. Спиноза был исключён из синагоги и стал первым человеком в Европе, успешно обходившимся без официальной религии. Спиноза отверг общепринятую веру как «паутину бессмысленных тайн»; он предпочёл получать то, что называл «блаженством» путём свободного распоряжения своим разумом[494]. Спиноза изучал исторический контекст и литературные жанры Библии с беспрецедентной объективностью. Он был согласен с ибн Эзрой, что Моисей не мог написать всё Пятикнижие, и, более того, пришёл к мнению, что дошедший до нас текст Библии был создан несколькими различными авторами. Он стал первооткрывателем историко-критического метода, который позднее будет называться библейской текстологией.

Моисей Мендельсон (1729–1786), блестящий сын бедного учителя Торы из города Дессау в Германии, был менее радикален. Он увлекался новыми светскими науками, но, подобно Локку, был способен принять идею милосердного Бога, которая казалась ему очевидной. Он стал основоположником движения Хаскала, еврейского «просвещения», которое представляло иудаизм как рациональную веру, соответствующую веяниям Нового времени. На горе Синай Бог явил себя людям в виде свода законов, а не набора доктрин, так что еврейская религия имеет отношение лишь к этике, оставляя разум абсолютно свободным. Прежде чем принять авторитет Библии, евреи должны убедиться в разумности её требований. Эти воззрения мало походили на иудаизм. Мендельсон пытался вместить религию в рационалистическую форму, чуждую всякой духовности. Несмотря на это, множество евреев, которых стали называть маскилим («просвещённые»), были готовы следовать за ним. Они стремились избавиться от интеллектуальных ограничений, налагаемых гетто, влиться в общество неевреев, изучать новые науки и получить возможность считать собственную веру своим личным делом.

Однако этому рационализму противостояло мистическое движение среди евреев Польши, Галиции, Белоруссии и Литвы, которое дошло до бунта против веяний нового времени[495]. В 1735 г. Исраэль бен-Элиэзер (1689–1760), бедный шинкарь из юго-восточной Польши, объявил себя баал-шемом, «владеющим Именем», одним из многих знахарей, лечащих больных молитвами и наложением рук, странствовавших по сельским районам Восточной Европы и проповедующих во имя Божие. То было тяжёлое время для польского еврейства. После крестьянского бунта против знати (1648–1667 гг.) евреев истребляли в огромных количествах, и даже потом они страдали от уязвимости своего положения и экономических притеснений. Пропасть между богатыми и бедными постоянно росла, и многие раввины погружались в изучения Торы, пренебрегая собственной общиной. Исраэль бен-Элиэзер стал основоположником реформаторского движения и прославился как Баал Шем Тов — или, сокращённо, «Бешт», — наставник, обладавший исключительным статусом. К концу его жизни у него было более сорока тысяч последователей — хасидов («праведников»).

Бешт утверждал, что Бог выделил его не потому, что он изучал Талмуд, а потому что он повторял обычные молитвы с таким жаром и такой сосредоточенностью, что достиг экстатического единения с Богом. В отличие от раввинов эпохи Талмуда, которые считали, что изучение Торы важнее молитв[496], Бешт настаивал на превосходстве созерцания[497]. Раввин не должен зарываться в книги и пренебрегать бедняками. Духовное содержание хасидизма основывалось на мифе Исаака Лурии о божественных искрах, запертых в материальном мире, но Бешт преобразовал этот трагический образ в радостное представление о вездесущем присутствии Бога. Божественная искра может пребывать в любом, сколь угодно низком, материальном предмете, и ни в каком занятии — будь то еда, питьё, любовь или коммерческое дело — нет ничего нечестивого. Постоянно практикуя двекут («преданность», букв. — «прилипание»), хасид должен всегда осознавать присутствие Бога. Хасиды выражали это усиленное осознание в восторженной, шумной и бессвязной молитве, сопровождавшейся странными движениями (например, кувырканием, символизировавшим полное изменение мировоззрения), которые помогали им всем своим существом погрузиться в молитву.