Библия: что было «на самом деле»?

Этот материал очень близок к Доп1 и Доп2 в том отношении, что о царях сказано крайне скупо, и похож на Доп3 по своей богословской насыщенности. Собственно, можно было бы и этот отрывок назвать «дополнительным», но все же он органичнее встроен в основное повествование и потому считается частью ДХ.

ДХ5. Йошия – последний благочестивый царь и истинный наследник Давида. Он занимается восстановлением Храма, в это время находят «свиток Закона», он устраивает его чтение при всем народе, возвращает празднование Пасхи. Но он ввязывается в ненужное военное столкновение с Египтом и погибает.

Обычно именно с этим царем связывают сложение нашего повествования. «Свиток Закона» удобно отождествить со Второзаконием, поскольку именно эта книга представляет наиболее полное и систематическое изложение ветхозаветного Закона и потому что ее автора или авторов обычно отождествляют с КД (откуда и само название «Девтерономист»). Более того, Р. Фридман отождествляет Девтерономиста (не коллективного, а основного автора) с пророком Иеремией[127].

Трудно спорить с тем, что Йошия описан с максимальной вовлеченностью и сочувствием и что повествования о Давиде и Соломоне находят прямое соответствие в рассказе о его правлении. Но вместе с тем, если считать, что именно тогда начато наше повествование, слишком много предшествующего материала останется без объяснения. В первую очередь, повествования о пророках (ПС) и рассказ о перевороте Еху (ДХ1) не находят практически никаких параллелей в царствовании Йошии, но прекрасно связываются с рассказом о Йоаше. По-видимому, мы имеем дело с очередным, но не главным этапом становления этого исторического нарратива.

ДХ6. При преемниках Йошии, неблагочестивых царях, вавилоняне осаждают, берут и разрушают Иерусалим. Ехояхин освобожден из тюрьмы.

Повествование приходит к финалу. КД даже не дает развернутых оценок царям после Йошии, а просто сообщает, что они были дурны. Но судьба Иудейского царства понимается как уже окончательно решенная, эта часть, по сути, эпилог. Вполне логично предположить, что она была добавлена к повествованию, чтобы придать ему законченность, а завершающие слова об освобождении Ехояхина призваны дать хотя бы какой-то позитивный финал, притом что других положительных событий нет и не ожидается.

5.7. Нарратив и археология

Итак, у нас есть результаты нарративного анализа и мы можем соотнести их с данными археологии. Раскопки на библейских землях ведутся давно и активно, и, хотя полного единства в оценках нет, можно подвести некоторые общие итоги, оставаясь в рамках если не консенсуса, то набора разумных и широко распространенных частных мнений. Что касается ранней израильской монархии, историю вопроса и его современное состояние прекрасно излагают Финкельштейн и Мазар[128], при некоторых частных различиях во мнениях. Более новые данные можно найти в сборнике, вышедшем в 2018 г. под редакцией Зеэва Фарбера и Джейкоба Райта[129].

Здесь мы ограничимся кратким пересказом. Финкельштейн отмечает, что вопрос о существовании ранней единой монархии – своего рода краеугольный камень для традиционалистов. Согласно их представлениям, Библия аккуратно и достоверно описывает единое царство Давида и затем Соломона, достаточно мощное и централизованное, особенно при Соломоне. Задача, следовательно, сводится прежде всего к поиску археологических подтверждений этой модели, основанной на библейском тексте. Долгое время ключевыми считались раскопки в Мегиддо, городе, который укреплял Соломон. Более того, там даже найдены строения, которые Ядин интерпретировал как конюшни, что отлично совпадало с рассказом Третьей книги Царств о наличии у Соломона колесничного и конного войска (3 Цар. 9:19), а современные ученые с Ядином не согласны, как мы уже отмечали в разделе 4.3. «Принципы реконструкции».

Что же предлагает оппонент Ядина Финкельштейн для находок в Мегиддо? Он отмечает, что в стенах дворцов Мегиддо есть кирпичи с такими же отметками, что и во дворцах Омри и Ахава в Самарии в IX в. до н. э., и логично предположить ту же дату для дворцов Мегиддо. Такая же датировка предложена для находок в Изрееле, очень похожих на находки в Мегиддо. Следовательно, дворцы Мегиддо он датирует временем царя Ахава, тогда как в X в. до н. э., в предполагаемую Соломонову эпоху, Мегиддо оставался ханаанским. Итак, Финкельштейн не сомневается в историчности Давида и Соломона, но не находит археологических свидетельств существования при них сильного единого государства, а следовательно, считает рассказы о них литературным вымыслом, который при этом может содержать отдельные элементы более древнего происхождения, в дальнейшем переинтерпретированные. Например, в Голиафе он видит греческого гоплита-наемника из Египта VII в. до н. э., что уже, конечно, недоказуемо – здесь мы вступаем на зыбкую почву произвольных допущений.