Библия и мировая культура

Этот знаменитый эпизод, получивший в европейской традиции именование «Жертвоприношение Авраама», а в еврейской — Акедат Йицхак («Связывание Исаака»), или просто Акеда («Связывание»), имеет множество аспектов. Один из важнейших — это раз и навсегда установленный отказ от человеческих жертвоприношений, практиковавшихся в архаических (и не только) языческих мирах, это признание неугодности такой жертвы Единому Богу. Как известно, в жертву ханаанейско-финикийскому Баалу (Ваалу) приносились первенцы (и люди делали это добровольно), младенцев замуровывали в фундаментах храмов, тем самым освящая их. И здесь, в эпизоде с жертвоприношением Авраама, сюжет первоначально движется проторенным путем: в жертву нужно принести именно первенца. Но в самый кульминационный момент указывается ненужность, непотребность этой жертвы. Итак, смысл эпизода — в дистанцировании от мира язычества. Но не менее важно и то, что эта ситуация — испытание веры Авраама, его интуитивного, безмерного доверия к Богу (неслучайно ведь в первом стихе главы сказано: «И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама…» — Быт 22:1; СП). Тем самым ситуация уподобляется искушению в Эдеме. Но на этот раз человек с честью выдерживает испытание.

Различные интерпретации Акеда сложились в еврейской религиозной философии. Филон Александрийский (рубеж I в. до н. э. — I в. н. э.) видел в Акеда деяние, вызванное только безграничной любовью к Богу. Согласно Рамбаму, или Маймониду (XII в.), Бог, повелев Аврааму принести в жертву Исаака, желал не испытать Авраама, ибо Он был абсолютно уверен в Своем избраннике, но создать для остальных эталон человеческой любви к Богу. По мысли Рамбана, или Нахманида (XIII в.), Бог знал, как поступит Авраам, но для самого Авраама испытание было настоящим, ибо он не знал, что будет делать Бог. В еврейской мистике Акеда толкуется как феноменализация любви человека к Богу и готовности следовать Его воле. В целом в иудаизме «Связывание Йицхака» предстает как вневременная парадигма безмерной любви избранного народа ко Всевышнему, преданности Ему в самых страшных испытаниях и страданиях, готовности идти на смерть во имя Господа.

В христианской традиции эпизод с жертвоприношением Авраама рассматривается как прообраз страданий Иисуса Христа, Его искупительной жертвы во имя Спасения всего человечества. Как Авраам готов был принести в жертву Богу самое дорогое — своего сына, так Бог жертвует во имя людей Сыном Божьим, Которого прообразует Исаак, выступающий как жертвенный агнец (Агнцем Божьим именуется в Новом Завете Иисус). Тема жертвоприношения Авраама присутствует и в Коране (Коран 37:100–106), при этом имя сына Ибраѓима в этом эпизоде не называется, однако, согласно мусульманскому комментарию, им является Исмаил.

Чрезвычайно важное значение эпизод «Жертвоприношение Авраама» имеет для религиозного экзистенциализма, и прежде всего для концепции его основоположника — датского мыслителя С. Кьеркегора (1813–1855). Он посвятил этому эпизоду работу «Страх и трепет» и с его помощью обосновал категорию абсурда, абсурдность человеческой экзистенции (существования) и возможность выйти из состояния абсурда только благодаря глубокой вере, воплощенной в Аврааме. Согласно Кьеркегору, готовность Авраама принести в жертву Богу самое дорогое, является олицетворением высшей — религиозной — стадии бытия человека, которая сменила стадию «эстетическую», основанную на непосредственном, чувственном образе жизни, а также пришедшую ей на смену стадию «этическую», основанную на выполнении долга перед семьей и обществом. Теперь же человек осознает долг перед Богом как высший долг. Он не только смиряется со страданием, которое есть всеобщая форма существования, но и находит в себе силы полюбить страдание, достигая высочайшего уровня существования, не только преодолевающего несчастье, но и возносящегося над счастьем в обычном смысле слова.