Библия и мировая культура

И вот уже Моисей вместе с братом Аароном предстает перед фараоном и бесстрашно произносит: «Отпусти народ Мой…» (Исх 5:1; СП). Не случайно здесь это «Мой» с заглавной буквы — устами Моисея уже говорит Сам Господь. Но фараон и слушать не хочет о том, чтобы отпустить рабов: «…кто такой Господь, чтоб я послушался голоса Его и отпустил Израиля?» (Исх 5:2; СП). В том-то и дело, что Господь для фараона — никто, что упрямый властитель ничему не хочет учиться. И тогда, после чудес, явленных при дворе фараона Моисеем и Аароном с помощью жезла (посоха), после многих предупреждений, которым не внял фараон, начинаются десять казней египетских (число их симметрично Десяти Речениям, которыми был сотворен мир, и Десяти Заповедям в Книге Исхода). Казни следуют друг за другом по нарастающей, чтобы дать фараону возможность одуматься и раскаяться. Как полагают исследователи, во многих казнях нет ничего сверхъестественного: это обычные стихийные бедствия, которые не раз обрушивались на Египет: рыбий мор, полчища мух, нашествие саранчи и т. п. Внутренняя логика казней построена на том, что Господь наказывает фараона и всех египтян с помощью тех природных явлений, которым они поклонялись (стихии, насекомые, животные и т. д.), т. е. Он карает также самих ложных богов египтян, само идолопоклонство, приводящее к нравственной деформации народа.

И наконец Господь обещает самую суровую и страшную казнь, являющуюся ответной мерой на учиненное фараоном с младенцами израильтян, на то, что фараон никак не хочет отпускать народ Божий, и эта казнь носит сверхъестественный, мистический характер: «…в полночь Я пройду посреди Египта, и умрет всякий первенец в земле Египетской от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первенца рабыни, которая при жерновах, и все первородное из скота» (Исх 11:5; СП).

Наступает ночь с 14 на 15 числа весеннего месяца Нисана (события не случайно происходят весной: их символический подтекст — преодоление смерти и весеннее обновление). В эту ночь Господь обещает Моисею, что с Его помощью он выведет народ из рабства. Когда обрушивается на дом фараона и дома египтян, разделявших его политику, последняя, десятая казнь, минуя помазанные кровью жертвенного агнца косяки домов израильтян и тех немногих египтян, которые устрашились казней и поверили в Единого Бога, Моисей собирает народ и ведет к опасному броду через болотистые, поросшие папирусным тростником лиманы Красного моря (в подлиннике — Йам-Суф, т. е. Тростниковое море, что традиционно точно передается в славянских переводах, в том числе и Синодальном, как Чермное море — от чермь — «тростник»)[235]. И здесь свершилось одно из самых памятных библейских чудес: «И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею; и расступились воды. // И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону» (Исх 14:21–22; СП).

Это случилось в самый критический момент, когда железные колесницы фараона уже настигали беглецов. Легко представить вполне реалистическую картину: беглецы прошли через заболоченную и поросшую тростниками трясину, но в ней увязла тяжелая конница и колесницы фараона. Однако крайне важно, что в сознании еврейского народа и людей самых разных народов последующих поколений это запечатлелось как чудо на Тростниковом (Красном) море — чудо с расступившимися водами.

Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,
Солнце сказочной птицей глядит с высоты:
Море, Красное море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!

…И ты помнишь, как, только одно из морей,

Ты исполнило некогда Божий закон —
Разорвало могучие сплавы зыбей,
Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон.

(Николай Гумилев. «Красное море»

)