Библия и мировая культура

Особенно много параллелей в жизнеописании Иисуса обнаруживается с запечатленной в Торе и Аггаде биографией пророка Моисея. Как Моисей спасен вопреки приказу фараона уничтожить всех младенцев мужского пола, рождающихся у евреев (Исх 1:15–2:10), так и Иисус спасается во время истребления младенцев в Бет-Лэхеме по приказу Ѓордоса (Ирода). Аггада добавляет также мотив сознательного поиска фараоном именно Моисея, ибо придворные гадатели и прорицатели предрекли, что в одной из еврейских семей родится тот, кто свергнет фараона с трона (параллелью и сознательным повторением этого сюжета является рассказ о трех магах, или волхвах, от которых Ирод узнает о рождении Младенца, принимаемого царем за соперника по трону). Как Моисей, а вместе с ним и весь народ Израиля, вышел из Египта — «дома рабства» — навстречу подлинной свободе и, получив у подножья Синая Тору, открыл себе и всему человечеству путь к Спасению, так и Иисус должен свершить путь из Египта, чтобы исполнить Свою миссию освободителя от внутреннего рабства, даровать людям жизнь вечную. Слова пророка Ѓошеа (Осии) от имени Бога — «из Египта Я вызвал сына Моего» (Ос 11:1), относимые пророком к народу Израиля, рассматриваются в Евангелии как указание на путь Сына Божьего из Египта обратно в Иудею. В сцене Преображения на горе Табор (Фавор), когда Иисус является как Сын Божий ученикам (Матф 17:1–2), лик Его сияет, как солнце, подобно лицу пророка Моисея, сошедшего с Синая (Исх 34:13–21). Неслучайно свидетелями Преображения, появляющимися рядом с Иисусом, оказываются Моисей и Элийаѓу (Илия): первый олицетворяет Закон (Тору), второй — мессианскую линию пророчества, ибо, согласно еврейской традиции, именно Илия явится в конце времен, чтобы возвестить приход Мессии. Это подтверждается и тем, что, объявляя о Своей миссии ученикам, Иисус в ответ на их вопрос, пришел ли уже Илия, отвечает, что тот явился в облике Иоанна Крестителя. Как Илия, Иисус на сорок дней отправляется в пустыню, где Его искушает сатана (Матф 4:1–1; Лук 4:1–13; ср. 3 Цар 19:4–14). Как Илия и его преемник Элиша (Елисей), Иисус совершает различные чудеса: воскрешает мертвых (Мар 5:22–43; Лук 7:11–14; ср. 3 Цар 17:17–23), исцеляет больных (Мар 1:40–42; ср. 4 Цар 6:5–7), насыщает тысячи людей пятью (или семью) хлебами (Мар 6:34–44; 8:1–21; ср. 4 Цар 4:1–7, 42–44). После смерти Иисус, как и пророк Илия, возносится на небо (Лук 24:51; ср. 3 Цар 2:11).

В духовном плане особенно сильны параллели между образами Иисуса и пророка Иеремии: так же, как Иеремия, Иисус страдает от непонимания большинства окружающих, скорбит над участью Иерусалима, который будет разрушен, обличает служителей Храма, прорицает его разрушение и восстановление в результате заключения нового Завета между Богом, Его народом и всем человечеством (Мар 11:15–18; 13:2; 14:58; ср. Иер 7:32–34; 33:14–26). Иисус доводит до апогея мысль Иеремии о необходимости абсолютно духовной религии, для которой не будет иметь значения ничто внешнее, даже Скрижали Завета и Храм, тем более — жертвоприношения, и законы которой будут начертаны в сердцах людей. Само преследование Иеремии со стороны властей, его заточение ассоциируются у евангелистов с арестом и страданиями Иисуса.

Однако помимо ставших уже устойчивыми к моменту записи Евангелий собственно еврейских (иудейских) типологических моделей и парадигм новозаветные авторы восприняли языческие мотивы: непорочное зачатие (ср., например, деву Анат в угаритских текстах; мотив зачатия от Духа Святого не может быть еврейским по происхождению и потому, что Единый Бог в отличие от языческих богов по определению не может вступать в сексуальные отношения с людьми, и потому, что на иврите Руах ѓа-Кодеш — Дух Святой — женского рода); принесение в жертву богами других богов или полубогов (египетский Осирис, шумерский Думузи, вавилонский Таммуз, греческие Дионис и Адонис, хеттский Аттис и др.) и их последующее воскресение (ко времени проповеди Йешуа ѓа-Ноцри и возникновения христианства в еврейской культуре уже прочно утвердилась мысль о воскресении мертвых, но не личном, индивидуальном, а эсхатологическом). Евангелие от Иоанна вобрало в себя символику дионисийского мифа, описывая в мистериальных тонах радости и веселья самоё смерть Иисуса.