Библия и мировая культура

Самый сложный вопрос, если исключить мифологические и христо-логические наслоения, заключается в том, кем считал Себя исторический Йешуа ѓа-Ноцри. Скорее всего, Он выступил поначалу как духовный наставник, законоучитель, который толкует Тору, разъясняет народу заповеди Закона Моисеева (и в этом смысле его деятельность близка фарисейскому движению). Однако затем общение с Иоанном Крестителем, всем своим обликом и сутью проповеди и суровых обличений напоминавшего древних пророков Израиля, возможно, заставило Йешуа ощутить Себя последователем именно пророков, предвещавших пришествие Мессии, говоривших о вине и покаянии как пути к спасению. Как полагают исследователи, именно таким пророком считали Его самые первые Его последователи — иудеохристиане, ни в чем не отступавшие от иудаизма. Внимательный анализ евангельских текстов свидетельствует, что Йешуа ѓа-Ноцри не считал себя Сыном Божьим в христианском богословском смысле этих слов. Выражение «сын Божий» Он употребляет в том же значении, что и другие еврейские законоучители этого периода: «Любим человек, созданный по образу [Божьему], и любимы израильтяне, названные сынами Бога» (Авот 3:14). Сын Божий — любой человек, преданный Господу, исполняющий Его заповеди. Общепринятым в иудейской традиции с древнейших времен и доныне является обращение ко Всевышнему как к любящему Отцу — Ави («Отец мой»), Авину («Отец наш»). Общераспространенной формулой в талмудических текстах становится Авину ше-ба-шамаим («Отец наш, Который в небесах»), и эта же формула звучит в молитве «Отче наш» (Матф 6:10), которая абсолютно не противоречит иудейской вере. Чаще всего, как известно, Йешуа ѓа-Ноцри именует себя Сыном Человеческим, и это выражение, звучащее как именование Мессии в Книге Даниэля, указывает на вполне человеческое происхождение Мессии.

Однако вопрос о том, считал ли Йешуа ѓа-Ноцри себя Мессией, чрезвычайно сложен и вряд ли может быть решен однозначно. Сам Он ни разу не употребляет слово «Мессия», или (в греко-славянском варианте) «Христос». На вопрос Первосвященника, следователя храмовой коллегии: «Скажи нам, ты ли Христос, Сын Божий?» — Йешуа ѓа-Ноцри отвечает уклончиво: «Ты сказал» (Матф 26:63–64). Точно так же на вопрос Понтия Пилата: «Ты Царь Иудейский?» — Он отвечает: «Ты говоришь» (Матф 27:11). Правда, Он тут же добавляет в ответе Первосвященнику, апеллируя к Книге Даниэля: «Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы [т. е. Бога] и грядущего на облаках небесных» (Матф 26:64), но неизвестно, ведет ли Он здесь речь о Себе. Согласно другой версии, Он прямо называет Себя Первосвященнику: «Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мар 14:62). С одной стороны, эти противоречия указывают на сомнительность того, что это было сказано именно так, с другой — свидетельствуют о том, что, возможно, ко времени вступления в Иерусалим Йешуа ѓа-Ноцри уверился в Своей мессианской роли. Он провозглашает скорое наступление Царства Божьего, но одновременно очень осторожно говорит о Своей роли в его приближении и указывает только на предстоящие Ему страдания.