Библия и мировая культура

Дева Мария часто предстает с единорогом — мифическим животным, который в глубокой древности связывался с культом девы-матери. Согласно легендам, рог единорога обладал особой способностью очищать все, к чему он прикасался. Приручить же единорога, ухватить его рог может только девственница. Несмотря на явную фаллическую подоплеку, связанную с культами оплодотворения и плодородия, вполне совмещавшимися для языческого сознания с образом девы-матери, образ единорога связался в христианской традиции с догматами девственности Девы Марии, Непорочного Зачатия и Боговоплощения. Уже в греческом «Физиологе» (V в. н. э.) единорог, положивший голову на грудь Девы, символизировал воплощение Слова Божьего — Иисуса Христа. Средневековые бестиарии, основываясь на «Физиологе», дают пояснение: «Sic et Dominus noster Iesus Christus, spiritualis unicornis, descendes in uterum Virginis» («Так и Господь наш Иисус Христос, духовный единорог, снизошел в утробу Девы»). Изображение Девы Марии и единорога часто встречается в убранстве романских и готических церквей, в живописи и на гобеленах Северной Европы XV–XVI вв. В него часто включаются традиционные символы девственности Марии: «запертый сад» — ограда или стена, окружающая Деву Марию и единорога; «ворота затворенные», за которыми Она сидит; «чистое зеркало» — через отражение в зеркале показано, как Дева Мария обнимает голову единорога, лежащую у Нее на коленях (в этом изображении единорог символизирует Христа). Рядом с Девой Марией может находиться гранатовое дерево — еще один символ Девы Марии («гранатовый сад» из Песни Песней). Единорог может представать один, прикованным к гранатовому дереву, и тогда это иллюстрирует идею Боговоплощения — воплощения Христа в утробе Девы Марии. Распространено также изображение единорога, погружающего свой рог в источник. Символическое изображение оплодотворения превращается здесь в символ мистического очищения Девы Марии («Садового Источника», «Колодезя вод живых») и Непорочного зачатия. Еще одной аллегорией Боговоплощения становится сюжет охоты на единорога: животное, преследуемое собаками, находит убежище на груди Девы Марии (в языческой легенде фаллический порыв единорога смирила дева, давшая ему свою грудь). В подобных сценах охотник, трубящий в рог, символизирует Гавриила, ангела Благовещения. Четыре собаки символизируют четыре добродетели, полное раскрытие которых стало возможным с пришествием Христа: Милосердие (Misericordia), Справедливость (Justitia), Мир (Pax), Истина (Veritas). Изображения девы и единорога в качестве светской аллегории целомудрия встречаются на гобеленах Раннего Ренессанса, которые ткались к бракосочетанию, а также в росписи итальянских сундуков (cassoni), преподносившихся в качестве приданого.

Безусловно, наиболее распространенным иконографическим типом является Дева Мария с Младенцем. Дж. Холл пишет по этому поводу: «Большое разнообразие встречающихся типов изображения делает четкую классификацию затруднительной. Дева Мария может сидеть на троне или стоять перед ним, или Она сидит прямо на земле. Различные позы и жесты используются для того, чтобы передать множество оттенков отношения Матери и Младенца или образа и зрителя. Фрукты, цветы и другие предметы вводятся в изображение с особым символическим смыслом. Дополнительные фигуры предстают, играя твердо установленные и хорошо известные роли»[642]. И все же опишем наиболее распространенные варианты изображения Девы Марии с Младенцем.

Самой древней вариацией такого типа является Дева Мария, кормящая грудью Младенца, — Virgo Lactans (лат. «Дева Кормящая»), или Maria Lactans (лат. «Мария Кормящая»). Как уже отмечалось, именно так изображена Дева Мария в катакомбе Присциллы (III в.). В V в. критика Несторием идеи того, что Бог может быть вскормлен, послужила только усилению принятого Церковью представления и распространению образа Девы Марии, кормящей грудью Младенца. Этот образ часто предстает в средневековых мозаиках и скульптурах. Особенно же распространяется сюжет Virgo Lactans в XIV в. в Италии, где многие церкви провозгласили, что у них хранится как святая реликвия молоко Девы Марии. В ренессансной живописи встречается несколько разновидностей этого сюжета: Дева Мария сидит на троне или на земле («Мадонна Смирение»); Она может также стоять; Младенец же сосет грудь, что изображается весьма реалистично, или сидит на коленях Марии лицом к зрителю (при этом одна грудь Девы Марии обнажена). Тридентский собор запретил подобные сюжеты, как и вообще излишнюю обнаженность в изображении священных фигур.