Библия и мировая культура

Начиная с XVI в. Дева Мария как Дева Непорочного Зачатия предстает в окружении эмблематических символов Песни Песней, заново открытой мистической христианской традицией в эпоху Позднего Ренессанса, а затем Раннего Нового времени. Прежде всего с Девой Марией соотносились образы-метафоры, имеющие в Песни Песней отношение к героине — Суламифи (Суламите). Часто в ранних изображениях символы пояснялись латинскими цитатами из Песни Песней: Flos campi — «Цветок равнины» (в оригинале — Хаваццелет ѓашшарон — «Весенний цветок Шарона [равнины]»; в Синод. переводе — «Нарцисс Саронский»; Песн 2:1); Lilium convallium — «Лилия долины» (в оригинале — Шошанна ѓа-амаким — «Лилия долин»; Песн 2:1); Lilium inter spinas — «Лилия между тернами» (Песн 2:2); Turris David — «Башня Давидова» (в Синод. переводе — «Столп Давидов»; речь идет о шее красавицы; Песн 4:4); Hortus conclusus — «Запертый Сад» (Песн 4:12); Paradisus malorum punicorum — «Гранатовая Роща [Сад]» (Песн 4:13; в оригинале — Пардес риммоним — «Сад гранатовый»; в Синод. переводе — «Сад с гранатовыми яблоками»); Fons hortorum — «Садовый Источник» (Песн 4:15); Puteus aquarum viventium — «Колодезь вод живых» (Песн 4:15); Pulchra ut luna, electa ut sol — «Прекрасная, как луна, светлая, как солнце» (Песн 6:10).

Кроме того, как символы Девы Марии использовались образы пророческих книг: Virga de radice Jesse — «Отрасль [ветвь] от корня Иессеева» (Ис 11:1; речь у пророка Исаии идет о Мессии; в христианской интерпретации под «ветвью» поняли Деву Марию, основываясь на фонетическом сходстве: virga ‘ветвь' — virgo ‘дева'); Porta clausa — «Ворота затворенные» (Иез 44:2) из описания Небесного Иерусалима в Книге Пророка Иезекииля. К Деве Марии был также отнесен образ «чистого зеркала» (Speculum sine macula — букв. «зеркало без порока», «зеркало без пятна») из второканонической Книги Премудрости Соломона, где о Премудрости сказано: «Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его» (Прем 7:26). Прежде всего эти образы символизируют чистоту, девственность, целомудрие и связываются с идеей Непорочного зачатия — как Христа, так и самой Девы Марии.

В XVII в. в Испании получила распространение особая форма изображения Непорочного зачатия, основанная на образе «жены, облаченной в солнце», в Откровении (Апокалипсисе) Иоанна Богослова (Откр 12:1) и обоснованная испанским художником, писателем и цензором инквизиции в области искусства Франсиско Пачеко в трактате «Искусство живописи» (1649). Образ «Жены Апокалипсиса» — мучающейся в родах женщины, облаченной в солнце, с луной под ногами и венцом из двенадцати звезд на голове, — был еще в XIII в. истолкован Бонавентурой как указание на Деву Марию. Однако Ф. Пачеко развил и детализировал эту аналогию. Именно он определил, что Дева Мария в образе «Жены, облаченной в солнце», должна изображаться как очень молодая девушка, почти девочка, двенадцати или тринадцати лет; на Ней должно быть белое одеяние и голубой плащ; Ее руки должны быть сложены на груди или в молитвенном жесте; луна должна изображаться в виде месяца (символ целомудрия), лежащего рожками вниз; вокруг талии Девы Марии — францисканский пояс с тремя узлами. Именно такой образ предстает с небольшими вариациями на картинах испанских и других католических художников эпохи Контрреформации. На их полотнах может представать образ Бога Отца, взирающего сверху, часто с надписью: «Tota pulchra es, amica mea, et macula non est in te» — «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе» (Песн 4:7). Могут также использоваться образы-эмблемы из Песни Песней.