Библия и мировая культура

В евангельских текстах Ирод Антипа фигурирует как «Ирод четве-ровластник» (Матф 14:1; Лук 3:1), т. е. «Ирод-тетрарх», а также просто как царь Ирод (Мар 6:14), поэтому массовое христианское сознание часто отождествляет его с царем Иродом Великим — его отцом. Неслучайно и в христианской иконографии и живописи в каноническом сюжете «Иисус перед Иродом» Ирод Антипа изображается чаще всего сидящим на троне в царской короне; позади него — группа воинов и иудейских старейшин; один из воинов подает Иисусу белые одежды.

Сатана и антихрист

Новый Завет стал важнейшим источником для формирования двух чрезвычайно значимых для христианского сознания и христианской культуры негативных образов — сатаны и антихриста.

Сатана (от иврит. сатан или арам. сатана — «препятствующий», «противоречащий», «обвинитель в суде», «клеветник») понимается в христианской традиции как главный антагонист Бога и главный враг человечества, совращающий его с пути истинного, источник мирового зла, царь ада и повелитель бесов. Он выступает также под именованиями «диавол», или «дьявол», и под именем Денницы, или Люцифера (см. ниже). Образ сатаны возникает как развитие и переосмысление тех тенденций, которые были намечены в образе сатáна в древнееврейской культуре — в Танахе, или Ветхом Завете, а также в псевдоэпиграфах и апокрифах, не вошедших в канон еврейского Священного Писания.

Сатан (иврит. «препятствующий», «спорящий», «противоречащий», «обвиняющий») — в иудаизме воплощение злого начала, или «злого побуждения» (йецер ѓа-ра), в душе человека, заставляющего последнего противиться Богу; искуситель и обвинитель человека перед лицом Бога. Хотя сатан и действует самостоятельно, он скорее является орудием испытания человека в руках Божьих и не обладает такой свободой воли, как генетически связанный с ним сатана в христианстве. Сатан никогда не выступает как главный соперник и антагонист Бога, но воспринимается как персонификация безличной силы зла, не имеющей самостоятельного бытия. Образ сатана остается на периферии еврейского религиозного сознания и не воспринимается законоучителями как личностный и одновременно как роковая сила, определяющая во многом ход истории. Подобный подход чужд иудаизму. Образ сатана — достояние в большей степени фольклорных преданий и аггадической литературы, однако он уходит корнями, как и христианский образ сатаны, в тексты Еврейской Библии.

Слово сатан употребляется в Танахе как имя нарицательное (часто с определенным артиклем, невозможным при имени собственном, — ѓа-сатан), относящееся к человеку, являющемуся противником кого-либо, препятствующим кому-либо или чему-либо (см. 1 Цар 29:4; 2 Цар 19:23 [в Синодальном переводе — 19:22]; 3 Цар 5:18; 11:14, 23, 25). Глагол этого же корня — сатан — использовался для обозначения обвинения в суде (Пс 109/108:6; т. е. слово сатан можно перевести и как «прокурор») и сопротивления, препятствования (ситна) в самом общем смысле (Пс 38/37:21; 109/108:4, 20, 29). В этом же смысле Ангел Господень послан, чтобы воспрепятствовать Билеаму (Валааму; Чис 22:32).

Впервые именование сатан как определение главной функции сверхъестественного существа, ангела, но не противостоящего Богу, а выполняющего Его волю, испытывающего и обвиняющего человека, появляется в книгах, записанных после возвращения иудеев из Вавилонского плена, в конце VI — начале V в. до н. э., — в Книге Пророка Захарии и Книге Иова. При этом в первой из них сатан выступает как обвинитель на Небесном Суде, как некий небесный прокурор: «И показал Он мне Йеѓошуа, священника великого, стоящего пред ангелом Господним, и сатана, стоящего справа от него, чтобы обвинять его. // И сказал Господь сатану: разгневается Господь на тебя, сатан, разгневается на тебя Господь, избравший Йеру шалаим!» (Зах 3:1–2; перевод Д. Йосифона). Второй стих содержит в себе намек на то, что обвинение сатана несправедливо и потому Господь недоволен им.