Библия ядоносного дерева

Все то время, пока мы едва наскребали на хлеб насущный, фотография президента Эйзенхауэра висела у меня в кухне. Я вырезала ее из журнала и прикрепила над деревянным столом, на котором месила тесто для хлеба. Она стала такой неотъемлемой частью моей жизни, что я помню каждую деталь: очки в бесцветной оправе и галстук в крапинку; широкая улыбка, лысая, как горячая яркая лампочка, голова доброго дедушки. Он выглядел добрым, внушал доверие. Сигнальный маячок из дома, напоминавший мне о нашей цели.

27 ноября ранним утром, вероятно, когда я разжигала печь, чтобы приготовить завтрак, Лумумба исчез. Его тайно вывезли благодаря широкой сети единомышленников по всему Конго – от Леопольдвиля до нашей деревни и гораздо дальше. Разумеется, мне никто об этом не рассказал. До нас долетели лишь смутные слухи о том, будто у Лумумбы неприятности. Честно говоря, тогда мы были гораздо больше озабочены новостью, что к западу от нас идут проливные дожди, которые вскоре могут накрыть и нашу иссушенную деревню. Выяснилось, что дождь обеспечил премьер-министру укрытие. Накануне ночью Леопольдвиль затопило. Ясно представляю шелковистую текстуру того холодного воздуха, запах конголезской земли, оживающей под сплошным покровом высохшей травы. В плотном тумане нервный красный огонек сигареты охранника, сидящего в полудреме и клянущего холод, однако, вероятно, радующегося дождю, – скорее всего он был крестьянским сыном. В любом случае, охранник один перед входом в дом, служащий Лумумбе тюрьмой в Леопольдвиле. Шины многоместного легкового автомобиля-универсала с шипением замирают в темноте. Охранник выпрямляется, одергивает форму, видит, что машина набита женщинами – наверняка домашней прислугой, возвращающейся с вечерней смены домой, на трущобную окраину города. Охранник принимает важный вид: он слишком занят делом государственной важности, чтобы его беспокоили какие-то горничные и шофер. Он щелкает пальцами, приказывая автомобилю проезжать дальше.

За задним сиденьем, прижавшись к обтянутым белыми чулками коленям горничных, под одеялом скрючился премьер-министр.

«Пежо» или «фиат» ждут по улице, чтобы пристроиться в «хвост» универсалу. Все три машины направляются из города на восток. После того как они пересекают на пароме реку Куанго, премьер-министр поднимается из-за заднего сиденья, распрямляется и присоединяется к жене Полин и маленькому сыну Роланду в автомобиле, принадлежащем гвинейскому посольству. Он едет дальше на восток, к Стэнливилю, где толпы преданных сторонников ждут, чтобы приветствовать своего лидера, и верят всем сердцем в то, что он возродит их мечты о свободном Конго.

Дороги ужасны. Слякоть, что хороша для маниока, для автомобиля – Ватерлоо. Они пробираются вперед всю ночь, до рассвета, но неожиданно их останавливает лопнувшая шина. Лумумба расхаживает по примятой траве вдоль канавы, на удивление чистой, пока водитель меняет колесо. От его усилий черная мокрая земля раскисает, превращаясь в болото, и когда он снова заводит машину, та вязнет, буксует и не двигается вперед. Лумумба опускается на колени прямо в грязь, подпирая плечом задний бампер. Бесполезно, они безнадежно застряли. Все еще опьяненные свободой, они не теряют надежды. Двое бывших министров кабинета Лумумбы следуют за ними из Леопольдвиля в другом автомобиле.

Невезения преследуют их. Достигнув переправы через Куанго, эти двое напрасно машут рукой удивленному рыбаку, чтобы тот разбудил паромщика. Паром, глубоко осев, находится у противоположного берега, где ночью высадил Лумумбу и его спутников. Эти беглые сановники, как и Лумумба, из племени батетела, французский они выучили в миссионерской школе, но понятия не имеют, на каком языке разговаривать с людьми племен, живущих вдоль Куанго, которые ловят рыбу в речках к востоку от Леопольдвиля. Раньше в этом не было необходимости, до независимости едва ли кто-нибудь придавал значение великой идее общей конголезской географии. Однако сейчас, утром 28 ноября, она значила все. Река не такая уж широкая. Они прекрасно видят паром и указывают на него. Но рыбак смотрит на их городские костюмы, чистые руки, на губы, с которых слетают непонятные, преувеличенно артикулируемые слоги, видит, что эти люди в отчаянии, и… предлагает им рыбу.

Вот такие дела.

Лумумба со спутниками прождали бо́льшую часть дня, пока их не обнаружил и не подобрал региональный уполномоченный и отвез в Булунгу. Там они задержались, поскольку жена и сын Лумумбы были голодны, им надо было поесть. Он ждал их под деревом в тени, отряхивая высохшую грязь с брюк, и его узнал один из жителей деревни. Вскоре вокруг собралась взволнованная толпа. Лумумба произнес перед нею импровизированную речь о неутолимой африканской жажде свободы. В толпе оказался южноафриканский пилот-контрактник, у которого имелась рация. Скоро шеф местного отделения ЦРУ уже знал, что Лумумба на свободе. Через все Конго по невидимым радиоволнам понеслось зашифрованное сообщение: Кролик сбежал.