Библия ядоносного дерева

— Друзья, нет ничего лучше встречи с собственной семьей, чтобы по-настоящему оценить посторонних!

Потом я поцеловала всех по очереди в их лысые головы и устроила экскурсию по дому.

Беда с моей семьей заключается в том, что, редко встречаясь, мы успеваем забыть, сколько между нами противоречий. Лия, Ада и я стали пререкаться почти в ту же минуту, как встретились в Сенегале. Мы не могли найти общий язык даже по поводу того, куда ехать, где останавливаться и что есть. Как только мы находили место, уровнем хотя бы на волосок выше самого ужасного, Лия заявляла, что там слишком дорого. Видимо, они с Анатолем предпочитали жить как нищие. А Ада встревала со своим перечнем болезневротных организмов, которые могли там процветать. Мы спорили практически обо всем — даже о коммунизме! Хотя, как вы понимаете, тут и спорить не о чем. Я лишь дала Лие разумный совет дважды подумать, прежде чем ехать в Анголу, ведь марксисты полностью захватили ее.

— Мбунду[129] и конголезские племена давно ведут там гражданскую войну, Рахиль. Агостиньо Нето привел мбунду к победе, поскольку имел широкую народную поддержку.

— К твоему сведению, сам доктор Генри Киссинджер говорит, что Нето и те, кто с ним, — последователи Карла Маркса, а их противники настроены проамерикански.

— Ты только представь, — сказала Лия, — мбунду и народы Конго воевали друг с другом на протяжении последних шестисот лет, и только теперь доктор Генри Киссинджер выяснил причину: Конго — за Соединенные Штаты, а мбунду — последователи Карла Маркса.

— Ха! — воскликнула Ада. Это был фактически первый произнесенный ею за день слог. Теперь она разговаривает, но словами не разбрасывается.

Ада сидела сзади, мы с Лией — впереди. В основном вела машину я, поскольку я к этому привычна. Приходилось сбрасывать скорость задолго до знака «Стоп», потому что водители в Восточной Африке были такими же безбашенными, как в Браззавиле. Было трудно сосредоточиться на дороге, когда мои сестры давали мне популярный урок мировой демократии.

— Вы, конечно, можете смеяться, — произнесла я, — но я читаю газеты. Рональд Рейган оберегает нас от социалистических диктаторов, и вы должны быть ему за это благодарны.

— Социалистических диктаторов? Например?

— Не знаю. От Карла Маркса. Это он все еще руководит Россией?

Ада так хохотала на заднем сиденье, что я испугалась, как бы она не опи́салась.

— Ох, Рахиль, Рахиль, — вздохнула Лия. — Позволь мне преподать тебе маленький урок политологии. Демократия и диктатура — политические системы; они зависят от того, кто правит страной. Социализм и капитализм — системы экономические. Они зависят от того, кто владеет богатствами твоей страны и кого надо кормить. Соображаешь?

— Я не говорила, что я большой знаток. Только сказала, что читаю газеты.

— Ладно, давай возьмем, например, Патриса Лумумбу. Бывший премьер-министр Конго, его партия выиграла всенародные выборы. Он был социалистом, верившим в демократию. Потом Лумумбу убили, и ЦРУ заменило его на Мобуту — капиталиста, верящего в диктатуру. В марионеточном спектакле американской истории это — счастливый конец.

— Лия, к твоему сведению, я горжусь тем, что американка.

Ада усмехнулась, а Лия хлопнула себя по лбу.

— Как ты можешь так говорить? Ты же больше чем полжизни ногой туда не ступала!

— Я сохранила свое гражданство. Каждое Четвертое июля я вывешиваю в баре американский флаг.

— Впечатляет, — заметила Ада.

Мы ехали по главной грунтовой дороге вдоль побережья, направляясь к Того. Вдоль залива тянулись обширные пляжи с пальмами, колыхавшимися под ветром, на фоне белого песка вырисовывались фигурки голых черных детишек. Как на красочной открытке. Мне хотелось закончить этот нелепый разговор и просто получать удовольствие. Почему Лие нужно постоянно зудеть?

— Если хочешь знать, Лия, — сообщила я, просто чтобы подвести черту, — твой драгоценный Лумумба, придя к власти, стал бы таким же отвратительным диктатором, как все они. Если ЦРУ и другие избавились от него, то сделали это во имя демократии. Ни одна живая душа не станет против этого возражать.

— Живая? — вклинилась Ада. — А что бы сказали мертвые?

— Послушай, Рахиль, — продолжила Лия, — ты не понимаешь. При демократии Лумумба сумел бы дольше двух месяцев пробыть главой государства. Конголезский народ получил бы возможность решить, нравится он ему или нет, и если нет — сместить его.

— Эти люди ничего сами решать не могут! — возразила я. — Клянусь, моя кухарка до сих пор не в состоянии запомнить, какой сковородой пользоваться для приготовления омлета! Ради Бога, Лия, тебе не хуже, чем мне, должно быть известно, какие они.

— Да, Рахиль, потому что я замужем за одним из них.

Я постоянно забывала об этом.

— Ладно, лучше мне помолчать.

— Как обычно, — вставила Ада.