Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Наоборот, это истощит вас. Это отнимет у вас очень многое, так как это не простое явление.

Постоянно притворяться — тяжелая работа, возможно, самая тяжелая в мире. Вы можете нести на своих плечах гору — это будет не так тяжело по сравнению с тем, что всю свою жизнь вы несете в себе все виды лжи, притворства, лицемерия.

Вы запутываетесь, стараясь сохранить все это лицемерие, ложь, притворство. Они распадаются; каждое противоречит друг другу, и у них нет корней в реальной жизни. Вы вынуждены питать их своей собственной кровью, своим собственным сердцем. своим собственным костным мозгом. Естественно, что это создает несчастный мир.

Но священники счастливы в несчастном мире. Они были очень несчастливы во времена язычников, настолько несчастливы, что само слово «язычник» стало предосудительным.

Однажды я пил чай и разговаривал с Вивек. Я сказал: «Я — язычник».

Она сказала: «Никогда не используйте это слово на Западе».

Я сказал: «Почему? Это такое прекрасное слово».

Она сказала: «Оно может быть прекрасным для вас, но христианство, иудаизм, весь Запад используют это слово в очень унизительном смысле».

Я сказал: «Я не знал об этом. Значит, теперь я должен применять это слово к себе. Это слово надо освободить от этих преступников и вырвать его из их рук. Они испортили прекрасное слово».

Раньше язычник существовал на Земле и был счастлив, как любое животное; он ничего не знал о страдании. Он любил, он жил, никогда не беспокоясь об основных вопросах и проблемах. Он наслаждался едой, питьем — простыми вещами в жизни, не делая ни из чего проблему. Язычники исчезли с лица Земли. Религии уничтожили их повсюду, во всем мире.

Все религии были против язычников, так как если существуют язычники, то у религий нет никаких возможностей. Они не могут сосуществовать, поскольку язычник не интересуется тем, что происходит после смерти. Он не интересуется тем, что происходило до рождения.

Он говорит: «Между рождением и смертью столько много времени для того, чтобы жить. Вначале позвольте мне покончить с этим — не вносите в мою жизнь ненужных вещей, чтобы тратить на них время. Сейчас я в середине своей жизни; позвольте мне жить ею. Когда я буду мертв, я попытаюсь тоже пожить; но почему я должен сейчас беспокоиться о смерти? Я не помню, чтобы я беспокоился о жизни до своего рождения. В данный момент жизнь в моих руках, и я хочу выжать из нее весь сок».

Мне вспомнилась прекрасная притча; она настолько прекрасная, что хочется… Было бы хорошо, если бы она была истиной, и она очень близка к истине.

В раю, в ресторане, сидят Иисус, Будда, Конфуций и Лао-цзы, и все четверо читают проповедь. Танцуя с бутылью в руках, появляется апсара, прекрасная танцовщица — бутыль полна вина, — девушка смотрит на них и говорит: «Вы разговариваете о жизни, и, слушая ваш разговор о жизни, я интересуюсь… Жизнь имеется здесь, в этом ресторане; это наш особый рецепт. Мы создаем жизнь, нектар, называемый жизнью. Я принесла эту бутыль. Обсуждать здесь нечего; почему вы не пьете, не пробуете?»

Будда немедленно закрыл глаза. Он сказал: «Рождение — боль, смерть — боль, а между двумя болями нет возможности того, чтобы жизнь была блаженством. Я даже не хочу видеть это».

Иисус взглянул на девушку и сказал ей: «Жизнь рождается в грехе; и ты пытаешься соблазнить нас? Ты, должно быть, принадлежишь дьяволу. Убирайся с глаз долой!»

Конфуций был более гуманный; он сказал: «Я не могу быть похожим на этих двух парней; они против жизни. Я — прагматик». Конфуций сделал Китай одной из самых прагматичных стран, очень практичной страной. Он сказал: «Я — практичный человек. Я ничего не могу сказать, не попробовав, — дай мне немного попробовать нектар, который ты называешь жизнью». Он немного попробовал его, вернул чашу и сказал: «Нет, он горек. Эти два парня правы».

Лао-цзы сказал: «До тех пор пока не выпьешь его полностью, нельзя высказать свое суждение, поскольку существуют вещи, горькие в начале и сладкие в конце. И, кроме того, надо также научиться пробовать на вкус. Лишь делая один глоток без предварительного опыта питья жизни… твое суждение просто ничего не стоит».

«Конфуций, ты — запутавшийся человек, и ты запутал тысячи других. Ты принимаешь позу, как будто ты — прагматик; но какой же это прагматизм, когда, лишь немного попробовав, ты судишь обо всем? Зная часть, ты не знаешь целого. Да, зная целое, ты знаешь часть, но не наоборот».

Лао-цзы взял целую бутыль — он был не такой человек, чтобы пить из чаши, — осушил до дна всю бутыль, поблагодарил даму и сказал всем этим своим великим друзьям: «Все вы идиоты! Это непомерно прекрасно, вкусно; но надо пережить это во всей полноте. Из меньшего ничего не получится».

В этом заключается весь подход язычника.

Лао-цзы — язычник. Вот почему в его записях вы не найдете упоминаний о Боге, разговоров о рае или аде. Его волнует только то, что происходит здесь и сейчас. Он жил так.