Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Он сказал: «Может быть, когда-нибудь вы захотите иметь коммуну — тогда откуда я вдруг достану для вас коммуну? А к тому времени я приобрету весь город. Я знаю, что вам понадобится некоторое время перед тем, как у вас возникнет необходимость расположиться в каком-то месте — я подготавливаю для вас место». Итак, никто не подумал бы, что он приобретал дома для… даже перед тем, как он узнал меня, он скупал дома для кого-нибудь, кто войдет в его жизнь, кому когда-нибудь понадобится весь город.

И много раз случалось… он, бывало, отправлялся со мной в путешествие. Кто-нибудь мог подумать, что он был скупец, так как он был настолько богатым, настолько сверхбогатым человеком, но всегда он путешествовал только третьим классом пассажирского поезда. Никогда не экспрессами, не почтовыми поездами, нет; никогда не первым классом с кондиционером — об этом даже не было и речи. Но когда бы он ни путешествовал со мной, он говорил: «Вы можете ехать первым классом с кондиционером; я поеду в третьем классе».

Однажды я спросил: «Почему вы настаиваете на том, чтобы путешествовать третьим классом?»

Он сказал: «У меня свои собственные идеи. Люди думают, что я скупец, — меня же вообще не интересуют деньги. Что я буду делать с деньгами? Скоро я умру, а все эти деньги будут лежать здесь. Но путешествовать третьим классом — это переживание: толпа, люди, сплетни и вещи, которые постоянно случаются в третьем классе поезда индийской железной дороги…» Он объездил всю Индию, и на каждой станции у него были друзья; он даже называл кули по именам. И он знал каждое место, где можно было достать самое лучшее молоко, где можно было достать самый лучший чай, где можно было достать самые лучшие сладости.

Он сказал: «На экспрессе, на почтовом поезде все это невозможно, так как они останавливаются только на нескольких станциях, а я хочу, чтобы были остановки на каждой станции, поскольку на каждой станции у меня друзья и у меня там есть дела. Пассажирский поезд стоит дольше на каждой станции. Если проходят другие поезда, то пассажирский поезд будет ждать; ни один другой поезд не будет ждать, поэтому у вас всегда есть время. А все эти начальники станций — мои друзья, кондукторы — мои друзья, машинисты — мои друзья, так как я всех их зову, когда знаю, что на станции есть самые лучшие сладости. Поэтому они говорят мне: “Парекх, получайте удовольствие! Пока вы не сядете на поезд, он не тронется”».

И он сказал: «Мне нравится быть хозяином больше, чем слугой, — не потому что они свистнут, а вы бежите — нет».

Его довод был следующим: «Я хочу быть хозяином. Когда я сажусь на поезд, дают свисток, машут флажком, и все идет своим чередом, но вначале они должны увидеть, что Парекх сел на поезд».

Он был стариком — мне же было тридцать пять лет, а ему в то время было пятьдесят, но он брал меня с собой на станцию и говорил: «Давай выйдем. Здесь прекрасные манговые деревья».

Я говорил: «Там поезд — мы намереваемся собирать манго? А если мы опоздаем на поезд… у меня назначено свидание».

Он говорил: «Не волнуйтесь. Пока я не сяду на поезд, поезд останется на станции. Можете залезать на дерево. Я тоже залезу, мы залезем на дерево и сорвем манго».

Однажды произошло следующее: мы собирали манго, и Парекх сказал мне: «Взгляните наверх», а там был какой-то человек. Он сказал: «Это машинист. Он знает, что я приду собирать манго, поэтому поезд должен стоять. Поэтому зачем терять время? Сорвите несколько плодов манго; эти манго действительно сладкие! Кондуктор тоже где-нибудь здесь, на другом дереве… Все под моим контролем».

У этого человека не было инстинктивной силы. Он никоим образом не интересовался какой-то особенной пищей; ему нравилась любая пища, ему нравились все виды одежды. В действительности он настолько не интересовался тем, что что-нибудь произойдет — никакой особенной симпатии, антипатии. Но он был человеком, полным любви.

Однажды в городе Биаваре, в Раджастане, он был со мной, а у меня была лихорадка. Всю ночь он оставался рядом со мной. Я сказал ему: «Парекх, идите спать. Из-за вас я не могу заснуть!»

Он сказал: «Это касается тебя — это твоя проблема. Я же не говорю тебе: „Не засыпай“, я стараюсь помочь тебе заснуть. Что касается меня, то я не могу спать, зная, что у тебя лихорадка. Ночью у тебя может возникнуть приступ лихорадки, а я засну. Это недопустимо».

И действительно, так и случилось: ночью возник приступ лихорадки, в два часа ночи температура у меня поднялась до сорока градусов. Он сказал: «Ты видишь, какая температура? Ты даже не разбудил меня».

Я сказал: «Это правда».

Он вызвал врача и сказал мне: «Сейчас не время, чтобы ты испустил дух. Если ты сможешь сделать некоторые приготовления, тогда я смогу испустить дух, а ты останешься в живых — ведь тебе многое предстоит сделать, а мне делать нечего». Эта любовь совершенно другого типа — забота, дружелюбие.