Библия Раджниша. Том 4. Книга 2

И так же чувствует себя почти каждый, потому что сам себя знает изнутри. Ваше страдание, вашу боль, ваши раны вы знаете изнутри. Вы знаете, сколько слез вы пролили вашими собственными глазами. Вы знаете, что то лицо, которое вы показываете миру, — это не ваше истинное лицо. Вы знаете, что улыбка на ваших губах нанесена так же, как помада. Возможно, помада более естественна, по крайней мере в ней есть некая материальная основа. Ваша улыбка — даже не естественна. Она — просто упражнение для губ, и больше ничего.

Но вам сказали, чтобы вы выглядели счастливыми, выглядели изящными, выглядели умными; выглядели похожими на кого-то особенного, а не на какого-нибудь простака. Вас сделали лицемером, и вы прекрасно поняли, что за то, что вы являетесь лицемером, платят. И бессмысленно, и бесполезно открывать свои раны перед другими, потому что никто вам не поможет.

В противном случае вы станете посмешищем, вы будете выглядеть идиотом. Лучше прятать все то, что безобразно, глубоко в основе вашего подсознания, и показывать на поверхности, по крайней мере, то, чего от вас ждут, но не то, чем вы не можете быть; так что вы вынуждены быть актером.

Все общества превращают своих людей в актеров. Они превратили мир в огромную сцену бессмысленной драмы. Большинство этих людей просто продолжают репетировать. У них нет даже возможности стать в этой убогой драме президентом, премьер-министром, но они все продолжают репетировать.

Этот человек просил Бога: «Ты должен что-нибудь сделать; теперь я не могу больше терпеть». Этой ночью ему приснился сон. Он слышал божественный голос: «Каждому следует собрать все свое страдание, несчастье, боль, раны и все, от чего он хочет избавиться. Положить все в мешок и пойти в храм».

Человек подумал, что его молитвы были услышаны. Он собрал все. Он должен был нести огромный мешок. Размер мешка был больше него; нести было очень трудно. Но это он носил в себе всю свою жизнь. Теперь он смог увидеть, сколько всего было. У него никогда не было силы воли, чтобы посмотреть в себя, сколько грязи скопилось внутри. Впервые видя это, он не мог поверить, что он нес весь груз. Теперь он смог увидеть, почему он был грустным, почему он тащился, не танцевал. Как жизнь может стать песней со всем этим внутри? Она может быть только лицемерием.

Он спешил, таща свой большой мешок. Но что он увидел… ведь божественный голос был не только для него. Все люди со всех сторон несли… И ему стало не по себе, потому что он всегда думал об этих людях, что они счастливы. Он видел человека, которого знал; тот всегда шутил и улыбался, — но мешок этого человека был больше, чем его собственный! Он не мог поверить своим глазам, когда он увидел, что люди тащат мешки большие, чем у него. Смотря на мешки других людей, он начал ощущать небольшую гордость, что его не так велик.

И потом в храме божественный голос сказал: «Повесьте свои мешки вокруг храма и слушайте меня внимательно», и они повесили все свои мешки. Но человек испугался. Он хотел — но у него не хватало смелости — сказать Богу: «Пожалуйста, пусть у меня останется мой мешок, потому что, по крайней мере, я знаком с ним, я знаю, что находится внутри него. Во-первых, любой другой мешок больше моего. Во-вторых, я не знаю, что они несут. Я был одурачен, ведь они были веселыми и счастливыми, и пели, и танцевали и я думал, что жизнь для них — праздник, что только я один страдал. Но сейчас я знаю: все лицемеры».

«Этот человек — президент, и я думал, что, по крайней мере, он должен быть счастлив на самой вершине лестницы. Теперь, что еще можно ожидать? Я — жалкий, потому что я не стою даже на первой ступени лестницы. Я не могу надеяться стать президентом, по крайней мере, не в следующих жизнях. Мешок этого человека так же велик, как и его положение, — конечно, это же был мешок президента. — Я не хочу быть президентом, если к этому прилагается такой мешок».

Он видел богатейшего человека, он видел величайшего артиста, мировую знаменитость, он видел лауреата Нобелевской премии, и он сказал: «Боже мой! Я без основания страдал. Если бы я знал подноготную этих людей, я бы наслаждался собой. Я тратил жизнь без какой-либо причины».

Теперь он боялся только одного — что он может взять мешок кого-нибудь другого. Потом голос сказал: «Все вы закройте глаза и с закрытыми глазами — свет не должен проникать — выберите себе чей-нибудь мешок, какой хотите». И он увидел, что до того, как свет был выключен, все бросились к своим мешкам. Не было ни одного исключения; каждый бросился к своему мешку. Это было даже больше чем удивительно: как он бросился к своему мешку, так и все…

Он спросил у соседей: «Почему вы бросились?»

Они ответили: «Мы, по крайней мере, знаем, что находится в наших мешках, и мы привыкли к этому. Это, к тому же, наши страдания, наши раны. И человек моментально приспосабливается — мы стали приспосабливаться ко всему этому. Теперь в наши годы приобретать страдания кого-то другого и создавать новые оправдания в жизни будет слишком».