Библия в истории европейской культуры

Одной из серьезнейших опасностей для общества становится максимальный, избыточный интеллектуализм новых текстов, которые максимально отрываются от образного восприятия мира. Избавление от этой опасности идет с помощью максимального отчуждения основной массы общества от «ученой» культуры, которая становится объектом изучения избранных, священников и монахов, которые в то же время берут на себя функцию «толкования» и популяризации этих текстов. Сама литература постепенно становится жесткой структурой, когда из первоначального текстового хаоса рождается небольшое количество текстов «о главном». Так, вместо первоначальных сорока Евангелий в итоге остается всего четыре. Это связано, прежде всего, с тем, что «строящаяся» «ученая» культура обязательно стремится к абсолютизации своей «истины» и редукции «бесполезного» знания. Христос не рассматривает проблему происхождения мира не только потому, что о ней достаточно подробно говорится в Торе, на которую он опирается, но и потому, что на этот вопрос невозможно ответить в принципе и потому он относится к разряду бесполезных. И Будда объявляет подобные вопросы бесполезными.

Понятно, что сама по себе литература появляется задолго до складывания мегацивилизации. Уже во времена Гомера она оформляется не произвольно, а представляет собой запись и определенную этико-дидактическую обработку популярных мифов. Поскольку этот процесс идет у различных народов, можно говорить, что первоначальная литература является своеобразной составляющей формирующегося в различных цивилизациях историко-культурно-географического «атласа». Гомер прекрасно дополняет Библию, «записки» Сыма Цяня, «историю» Геродота и «Географию» Страбона. Именно миф во многом становится исходным моментом для формирования «литературы» (трагедия – комедия) и «права». Цивилизационная религия (христианство) добавляет эсхатологически очень важные свидетельства о Христе, конце света, алгоритме и истории движения «истины» («Деяния»).

Литература активно использует функции моделирования и вопрошания, когда какие-то ситуации, которые общество не может решить бесконфликтно, воспроизводятся с помощью набора художественных методов. Именно таким образом фактически описываются в Новом Завете «учение» и «чудеса» Христа. Они аномальны с точки зрения ratio и легко уязвимы с позиций логики и бытовой психологии, но воспроизведенные художественно начинают обладать невиданной силой убеждения.

Традиционное общество создало множество мифов и эпических сказаний, в которых с помощью различных структурных и художественных приемов и методов создало энциклопедическую картину своего мира и дало множество рецептов решения конкретных бытовых, психологических и социальных проблем. Основная территория формирующейся цивилизации все еще оставалась ареной действия обычного права и прежних этноментальных структур. Это означало, что для большинства населения формирующегося «христианского» мира будущее все еще было открыто и неведомо. «Дохристианское» язычество необходимо было подчинить, иначе конфликт двух систем миропонимания мог стать причиной не только множества конкретных «случайных» конфликтов, но, в принципе, и возможной гибели самой цивилизации. Религия, таким образом, должна была решать и футурологические задачи на самых различных уровнях. Сейчас эту функцию в какой-то мере взяла на себя фантастическая литература, боящаяся неочевидности этно-социально-политического развития человечества и непредсказуемости набирающей силу науки. Это видно, в частности, из творчества Р. Брэдбери, который пытается как бы предвидеть разнообразие итогов социального и научного развития и успеть подготовиться.

Самое лучшее из языческих рецептов было использовано в библейских текстах, житиях святых, проповедях и, разумеется, добавлено много новых рецептов и моделей. Если миф работал в достаточно узком кругу (семья, род, племя), только в конце античной эпохи появляются исторические мифы, отражавшие межплеменные отношения, то христианство становится на длительный срок «абсурдным», ибо выходит за пределы конкретно-культурных представлений.