Библия в истории европейской культуры

На самом деле «восстание» языка носит всеобъемлющий характер. Происходит явная криминализация языка. Когда мир становится насквозь лицемерным, когда становишься одиноким среди своих, когда некому помочь тебе в трудную минуту, а сам не можешь помочь даже своей одряхлевшей матери, звериные ценности маргиналов кажутся единственно верными и правдивыми. Действительно, прежние рецепты и упования на прежнюю систему представлений (а впоследствии на веру, надежду и любовь) перестают работать, но с ситуацией великолепно справляется иная «Троица» – не верь, не бойся, не проси! Происходит за счет широкого распространения аграрных отношений и соответствующих им аграрных ценностей вульгаризация языка и одновременно его варваризация под влиянием хлынувших на территорию империи других народов.

Это приводило все же к тому, что новый язык как язык культуры метарегиона мог быть только синкретическим. Следует учитывать и то, что в это время начинают оформляться две основы будущей цивилизации – христианство и «вульгарная», т. е. общеупотребительная, латынь. Религия – набор базисных, культурообразующих идей, а язык – форма их выражения и трансляции.

Политическому и социальному единству должно было способствовать и единство религии и философии. В значительной степени достижение этого единства было облегчено и общим языком – латынью; наука, право, литература и философия интернационализировались.

Попытки решения «языковой проблемы» шли по всему Средиземноморью. Они осложнялись тем, что в качестве своеобразных интернациональных языков уже функционировали латинский, греческий и еврейский язык. «Царить» станет впоследствии именно латинский, ибо созданная на его основе «культура» (cultura) будет включать в себя достаточно развитые для складывания новой ситуации сакральные («Бог») и секулярные («Космос») идеи. На этом и будет сделан впоследствии акцент Христом, который подчеркнет суть «Моисеева учения». В основе христианских заповедей будут заложены, прежде всего, две идеи, «возрожденные» Христом: любовь к Богу как сакральная часть культуры (первые четыре заповеди) и любовь к Человеку как секулярная часть (шесть заповедей). Христос весь Закон и пророков свел к этим двум «частям-принципам» (Мф. 22 : 34; Мк 12 : 29–31).

Таким образом, латинский язык станет в некотором смысле апостериорным языком, создававшимся по образцу и из материала естественных языков. Триада «априори – апостериори – микст» введена Г. Моком в 1897 г.

Латинский язык использовался как самый «интернациональный» (lingua franca) – ему подражали, из него брали «термины», алфавит, учения о языке. В итоге должен был сложиться новый «образ мира, в слове явленный» (Б. Пастернак).

Истоки литературы связаны и с чувственным миром человека как микрокосмоса, а человек отличается от животных непредсказуемостью своего поведения, может, именно поэтому антропология в каждой культуре каждый раз практически новая, и она предшествует изучению флоры и фауны. Внутренний же мир человека можно понять только через нюансы его мышления и поведения как некие пограничные состояния. Они чаще всего описываются прилагательными. Это одна из причин того, что литература помимо философской направленности должна активно применять и «художественные методы», давать эстетическое описание. Актами моделирования в книге выступают одновременно сопереживание и соразмышление.

Культуру в целом можно назвать своеобразной программой достижения некоей «цели», а она определяется базовой идеей или «словом». Это особенно хорошо видно именно на примере христианско-европейской цивилизации, что можно проиллюстрировать известным выражением из Евангелия от Иоанна (I:1: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»), достаточно лишь слово Бог взять в кавычки. Это «Слово» и есть маркер христианской цивилизации, оно отличает ее от иных человеческих сообществ. Можно сказать, что только эта цивилизация построена на столь четком и жестком понимании «Бога» как сверхъестественного и надъестественного «начала» и «конца» (цели) существования «избранного народа».

А «слово» или «идея» – это уже философия как осознание своей зависимости от окружающего мира и стремление выработать набор приемов и механизмов своей автаркизации от него. Человек периода цивилизации уже не отождествляет себя с природой, не воспринимает себя как часть ее, но все же еще зависит от нее. Известная средневековая («христианская», европейская) космофилия есть своеобразное стремление «договориться» с природой, от которой человек продолжает быть зависимым, хотя уже не по экологическим параметрам, а экономическим. В Новое время явственно обозначена космофагия («пожирание пространства») как стремление поставить природу «на службу человечества».

Достаточно четко оформляются два варианта – вектора рефлексии человека.

1. Рефлексия по отношению к физическому миру, что собственно и есть основа или первоначало философии и в то же время основа будущей науки, когда просто размышление о мире природы пробуксовывает и не хватает слов-терминов и фантазии.