Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

Обитель новоиспеченного «Кота» не поражала убранством. Три кровати, шкаф, тумбочки, стол в центре. За столом сидел плотный парень в синем спортивном свитере и брился перед маленьким зеркалом. Чувствовалось, что к этому занятию относится он с большим прилежанием и отдает ему немало времени. Доказательством тому служили роскошные, украшавшие круглое курносое лицо Селиванова усы. Алексей представился. Неожиданным гостям Селиванов страшно удивился и испугался. Пышные усы его сразу как-то сникли, и на лице застыло выражение обреченности. Он суетливо пододвинул им стулья, сел сам, потом встал, походил по комнате, снова сел, ерзая и пряча под столом руки. Садовников молча и с интересом наблюдал за всеми его переменами. Потом спросил:

— Скажите, Селиванов, почему вас зовут котом?

— Что? Ах, котом… Да, пустяки. Это из-за усов. Отрастил я их, вот ребята и прозвали.

— Все так и кличут?

— Так и кличут.

— Где вы были вчера вечером?

— Дома. То есть здесь, в общежитии. Собрание у нас происходило в красном уголке. Сразу после работы там сидел. Спросите, хоть у кого…

— Спрашивали уже, — Алексей вздохнул. — Скажите лучше, кто из ваших знакомых решил вас в тюрьму посадить?

— Меня? В тюрьму? — Селиванов совсем смешался. — За что? Я же ничего такого не сделал!

— И тем не менее, — жестко сказал Садовников. — В городе совершено преступление, и преступник указал на вас. Давайте вместе подумаем, кто бы это мог быть.

— Да что вы! Нет у меня таких знакомых!

— Есть, Селиванов, есть. Давайте вспоминать, с кем вы знакомы, с кем дружите.

— Ну с кем? С нашими ребятами, больше из общаги. Или с шоферами из своей колонны. Я их знаю много лет. Хорошие ребята…

— Кроме… — Селиванов задумался. — Надо посмотреть. Знаю одного парня, неподалеку тут живет. Я ему машину торфа как-то подбросил. Потом еще один деятель есть. В мастерской по ремонту квартир работает. Мы с ним в пивбаре познакомились, несколько раз там и встречались. Еще знаю одного, токарем на механическом вкалывает. В одном доме со знакомой девушкой живет. Вот, вроде, и все, — заключил Селиванов.

— Может быть, среди шоферов других организаций есть друзья? — попытался помочь ему Гришин.

— Откуда? — отмахнулся Селиванов, потом после долгой паузы вдруг сказал:

— А может, и есть, как считать… Меня раз остановил водитель почтового фургона, попросил бензинчика. У них с этим делом туго, поскольку на маршрутах работают, а у него какое-то свое дело было, калым, одним словом. Я помог, конечно.

— Бесплатно? — спросил Алексей.

— Не совсем, — смутился Селиванов.

— И что дальше?

— Потом еще несколько раз мы с ним встречались по этому же поводу.

— Сюда он заходил? — спросил Алексей.

— Был однажды. Я ему рассказал, как найти, если приспичит. Да, господи, бензина-то я продал каплю, честное слово. И когда это было!

— Когда?

— Летом еще. С тех пор ни разу не продавал, вот честное слово!

— Потом будешь оправдываться. Как звали-то этого шофера?

— Михаил. Он у них начальник какой-то, так я понял. Небольшой, но начальник, шишка на ровном месте.

— А номер машины его не запомнил?

— Зачем? Дважды на трассе встречались, кстати, по-моему, он оба раза был на разных машинах.

— Понятно. Ничего больше про этого Михаила не помнишь?

— Нет. Знакомы-то шапочно. А бензин я, правда, больше не продавал, хоть у кого спросите.

— Надо будет, спросим. Спасибо и на этом. До свидания, Селиванов, Выбирай себе знакомых осторожнее, понял?

— Как не понять. Да разве каждому в душу заглянешь? С виду-то ведь все хорошие люди.

Алексей с Гришиным вышли на улицу и молча направились к машине.

— Вот тебе и «Кот», — сказал Садовников.

— Опять кот, да не тот, — откликнулся Гришин.

— Не скажи. Теперь мы, по крайней мере, знаем, что преступление совершил скорее всего кто-то из работников базы. Или из знакомых. И на Селиванова преступник вывел точно. Удостоверение на площадке, рядом с общежитием. Правда, толку от всего этого немного. Может быть, просто рассчитывал выиграть время? Надо заниматься окружением убитых. Фургон-то ведь все-таки знакомые остановили, это бесспорно…

ВЕРЕНИЦА скорбных машин медленно двигалась по городу. Люди на тротуарах останавливались. Водители встречных автомобилей провожали процессию длинными гудками. Такова давняя традиция шоферов.

Алексей ехал в автобусе с работниками автобазы и, покачиваясь на сиденье, прислушивался к разговорам в салоне. Атмосфера здесь, как подобает случаю, царила скорбная. Но потом люди разговорились.

Кто-то вспомнил, как Толик помог ему отремонтироваться на морозе. Кто-то рассказал, как они вместе ездили на рыбалку, и Березин наловил больше всех окуней, а жена его, Тамара, сварила очень вкусную уху. О Светлане Зуевой говорили меньше, может быть, потому, что в автобусе ехали, в основном, мужчины, водители, которые вместе с Толиком были связаны по работе общими шоферскими заботами.

— Я как раз из диспетчерской выходил, когда он к воротам поехал, — рассказывал высокий сухощавый парень в овчинном тулупчике. — Помахали друг другу рукой. А оказалось, в последний раз помахали.