Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

Сегодня вчерашние догадки уже не казались столь гениальными, а идея с засадой — такой великолепной. И вообще, все…

Может, потому, что в сегодняшнем календаре биоритмов у него два нуля? Ну, это полная чушь…

Дело в разговоре. Случайно услышал. Ребята из опергруппы его не видели и говорили спокойно.

— Не ценили мы раньше тихой жизни, — проворчал один.

Второй, куривший около машины, удивленно поднял голову.

— Ты о чем?

— О сегодняшнем. В разных засадах приходилось бывать, но за «призраком» еще не охотился.

— Астахов сам у начальства пробивал…

— Добрый он слишком, Володька. Выручает. А мы — отдувайся?..

— Да, могут малому «вмонтировать» по первое число… Переведут куда-нибудь…

— Понятно! Куда поспокойнее — там, где заваливать нечего. Вроде неплохо начинал, А тут запутался.

Это о нем, о Литвине… На кого обижаться? А если сам виноват? Может, что-то перемудрил? Не заметил?

Литвин сорвал веточку, стал покусывать ее.

Назад дороги нет. Сейчас — тем более. Впрочем, что он нервничает? Рискнул? Так обдуманно. Не в пруду пескаря голыми руками ловит. Работает «нахлебник» в дни премьер? Работает. Сегодня премьера. У престижных театров? Здесь именно такой. И публика хоть на прием к английской королеве.

Здесь все готово. План вместе с Астаховым прикидывали. Хотя проверить еще раз надо. Так: выходы перекрыты — служебные, пожарные, запасные, подвальные; машина на случай погони — в самом удобном месте. Гаишники — предупреждены. Рация в театре действует, сам проверял.

Литвин подумал о Викторе и улыбнулся. Томится сейчас, бедняга, в зале. Это «удовольствие» ему уже пришлось испытать. Спектакль, судя по отзывам, великолепный, а ему людей в зале контролировать надо. Сидеть в незаметном уголке. И контролировать, контролировать… Чем не пытка для культурного человека?

Начал накрапывать мелкий дождь. Противный такой. А еще вчера был теплый день. Отчего бы циклону не появиться этак денька через два, ну, на худой случай — завтра? Вот она, романтика сыска: стоять под навесом старого ларька и вглядываться то в освещенный театральный подъезд, то в темень переулка.

Литвину стало жалко себя.

Какая-то сволочь наслаждается теплом в уютном кресле, лениво следит за игрой актеров и лелеет преступные замыслы. А тут вполне интеллигентный человек, офицер, с высшим образованием, стой на ветру, в сырости и грязи, И никто не оценит такого трудового подвига! Кроме, пожалуй, врача, когда тот констатирует ОРЗ с обильным насморком.

Антракт. Люди выходят из подъезда. Хорошо, что он освещен. Эти уходить не собираются. Курильщики. Из тех, кто предпочитает померзнуть, но не толкаться в тесной курилке. В основном мужчины. Несколько женщин тоже решили выйти на воздух.

Литвин рассматривал стоявших у подъезда не очень внимательно. Он дожидался не их. Его «долгожданный» не должен стоять и курить. Ему в театр возвращаться нет никакой нужды.

Ага! Выходит мужчина. Средних лет, невысокий, в плаще и шляпе. Внешность вполне подходящая для «негромких» дел. Вслед за ним выскользнула из дверей женщина. Замшевое пальто, светлые сапоги. Аккуратно прошли сквозь толпу курильщиков и, не торопясь, направились к метро. Нет, это, кажется, не те, кого он ждет.

Высокий молодой мужчина с пышными курчавыми волосами решительно распахнул дверь подъезда и шагнул на тротуар. Этот тоже задерживаться не будет. Точно. Только идет не к метро, а совсем в другую сторону. Широкие у него плечи. И руки, чувствуется, не слабые. Унести может много. Правда, в той стороне остановка троллейбуса и автобуса. Да, он, не сворачивая в переулок, идет дальше по улице.

Выбежала хрупкая девушка в яркой куртке, с длинными светлыми волосами. Ну, это совсем бесперспективный вариант.

Звонок. Еще один. Начинается второй акт. Больше никого. Логично. С таких спектаклей редко уходят.

Значит, кто-то из тех?.. А может, опять мимо? Не должно бы…

Заработала рация. Это Виктор. В зале не хватает четверых. Ряд…

Все, второе действие он может смотреть спокойно. Наблюдения сошлись. Если кто-то из тех, прекрасно. За каждым установлен контроль. С других выходов информации не было. Там все спокойно.

…Уже десять минут идет второе действие. Пока ничего, тишина.

Двадцать минут… Опять прокол! Конечно, людей с постов до конца спектакля он снимать не будет. Но что это даст?

Где-то в глубине дворов загудело. Странная сирена. Пожарные, что ли? Лишь через несколько секунд дошло — орет противоугонная сигнализация.

Литвин сразу забыл о мрачных мыслях, холоде и дожде.

Около темной подворотни столкнулся с Сашкой.

— Один? — часто дыша, спросил Георгий.

— Остальные на местах, — выдохнул Саша, — вдруг еще что…

— Ага, — согласился Литвин. — Ладно, побежали…

Клаксон выл и выл на одной ноте, равнодушно и противно, словно понимая, что хозяин, которому этот сигнал нужен больше всего, не услышит, но все равно выполняя положенное с безразличным усердием.

Из подворотни Литвин и Саша выскочили в широкий переулок. Очень широкий. Хоть парады устраивай.