Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

В фойе они сразу увидели Шуру Бойцова. Толпа обтекала его как утес. На вопросительный взгляд Астахова он утвердительно кивнул. Значит, театр и подходы к нему надежно блокированы.

— Вот, а ты беспокоился, — повеселел Владимир. — Ладно, пошли на улицу. Только прошу тебя, не суетись. Спугнешь, попробуй потом найди его…

Сигарета тянулась плохо, табак казался совершенно безвкусным. А покурить вышли многие. Вечер достаточно теплый, дождя нет. Кто из этих людей «он»? И здесь ли?

Может этот, в синем костюме? Или тот, похожий на шкипера, с трубкой. Вон как по сторонам поглядывает. Хотя нет, это он на проходящих девушек смотрит. А может, кто-то из той компании, где полный престарелый весельчак рассказывает театральные байки?

Первый звонок. Многие бросают сигареты, спеша к дверям.

Второй звонок. Весельчак вместе с компанией идет внутрь. Спрятав в карман трубку, уходит «шкипер».

Значит, в синем? Да, стоит спокойно, словно и не надо торопиться на второй акт.

Из дверей выглянула маленькая пухленькая женщина.

— Ва-а-адик! — пропела она капризно. — Уже начинается. Я волнуюсь.

Вадик, тяжело вздохнув, глубоко затянулся.

— Ну, Ва-а-адик!

Сигарета летит мимо урны, и Вадик зашагал к своей заботливой подруге.

На ступеньках только двое — Литвин и Астахов. Все? Опять пустые хлопоты?

Мягко притормозив, у входа остановились темные «Жигули». В них сидят двое. Молодой парень в фирменных очках с дымчатыми стеклами и светловолосая девушка.

Хлопнула дверь подъезда. Литвин внутренне собрался и, стараясь не показывать напряжения, как бы между прочим посмотрел на вышедшего. Вся игра была ни к чему. Показался Шура Бойцов, невозмутимо спокойный, как всегда. Он взглянул на машину и, не торопясь, подошел к Астахову с Литвиным.

— Пока все нормально, — доложил он. Литвина это сообщение совсем не обрадовало.

Третий звонок. Да, теперь все. Ждать глупо.

Дверь машины открылась и девушка вышла наружу. Какая девушка?.. Это же парень с длинными, до плеч, волосами. Не оглядываясь по сторонам, он двинулся к подъезду.

Снова хлопнула дверь. Из театра вышел человек. Тот самый престарелый весельчак. Забыл чего? Да, внимательно смотрит вниз, словно ищет что-то, одновременно бьет себя по карманам. Вот достает платок и вытирает лоб. И в этот момент к нему подходит длинноволосый.

— Нет, нет, спасибо, не надо, — отвечает весельчак на тихую фразу юноши и пожимает ему руку. Странно пожимает — пальцы чуть согнуты, словно там какой-то предмет. Парень резко поворачивает назад. Хлопает дверца, и машина сразу трогается.

— Пошли… — резко бросил Астахов.

Бойцов задержался. Развернувшись спиной к входу, он достал портативную рацию.

— Всем постам! Внимание! Темные «Жигули», номерной знак…

…К дверям они подошли почти одновременно.

— Пожалуйста, — Астахов галантно пропустил весельчака вперед. В фойе Литвин взял незнакомца под руку. Волнение прошло.

— Торопитесь? — негромко спросил он.

— Какое вам, собственно… — вскинулся толстяк. — Пустите…

— Уголовный розыск. Предъявите, пожалуйста, документы.

Толстяк облегченно вздохнул.

— Фу, напугали… Я-то думал, что уже и в театре начали… хохотнул он. — Как на Западе… Шутники… Сейчас, минуточку.

Он полез во внутренний карман и вытянул кучу каких-то бумаг.

— Вот!

Бумаги полетели в лицо Литвину. Тот от неожиданности отпрянул назад. Ловко метнувшись под рукой Астахова, толстяк побежал к выходу. Но, заметив в дверях мощную фигуру Бойцова, свернул в сторону. Сзади загремели по паркету Астахов и Литвин.

— Что вы, что вы… Здесь же театр! — раскинула руки старушка-билетерша.

Литвин столкнулся с ней. Рассыпались по полу программки.

— Простите, — зло сказал он. — Нам очень надо!

Толстяк скрылся за дверями туалета. Литвин и Астахов кинулись за ним.

Георгий огляделся. У писсуаров никого не было. Астахов дергал дверцы кабин. Подошел Бойцов. Средняя дверь была закрыта.

— Выходите! — приказал Астахов.

— Кто вы такие? Отстаньте от меня, хулиганы! — глухо донеслось из-за двери.

Астахов усмехнулся.

Он вошел в кабинку справа и, встав на унитаз, заглянул через перегородку. То же самое с левой стороны сделал Литвин.

Толстяк, сжавшись, сидел внизу.

— Ай-яй-яй, — укоризненно сказал Владимир. — Нехорошо!

— Что нехорошо? — толстяк удивленно поднял глаза и настороженно смотрел то на Астахова, то на Литвина.

— Нехорошо разговаривать с людьми через дверь, тем более, сидя вот так…

Толстяк шутку не оценил.

— Я не выйду!

— Выломаем дверь, — грозным басом пообещал Шура Бойцов.

— Не усложняйте… — посоветовал Литвин. — А то это будет квалифицировано как попытка скрыться… — И, не удержавшись, весело подмигнул Астахову.

Толстяк опустил голову и задумался.

— Хорошо! — Он встал, одернул пиджак, поправил галстук и зачем-то спустил воду. — Только учтите, я буду жаловаться…

16.

СТЕПАН АРКАДЬЕВИЧ держался с достоинством. Он не хитрил и ничего не утаивал. Отвечал на вопросы подробно и обстоятельно, порой с легким юмором, как тренер футбольной команды на пресс-конференции после проигранного матча.