Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(28), 1984

Ночью Павлов пробрался в бывшее хозяйство Шиянова. Тщательно обшарил все кругом, но, кроме стреляных гильз да гранат, ничего не обнаружил, успокоился. На обратном пути заглянул в более приметные места, поспешил в лагерь и только тогда вспомнил о большом валуне, у которого ему часто приходилось ночевать и скрываться от непогоды. Что, если материалы там?

Днем ему удалось отстать от своей группы. У валуна он заметил белые камни, которые и привели его к дубу. Из дупла он не без труда достал позеленевшую сумку. В ней оказались пачки денег, удостоверения. Мирон хотел их сжечь, но тут его внимание привлекла купюра с желтой полосой по краям. Прощупал ее и понял, что она склеена Аккуратно отлепил эту полосу и обнаружил сложенный вдвое лист курительной бумаги. Развернул и замер от удивления. На машинке было отпечатано указание штаба о наступлении бригады Деда на станицу Свободную. Это как раз тот документ, ради которого рисковали многие агенты. Окажись он в руках Кубека, соединение прекратило бы свое существование. Но теперь приказ утратил свою ценность. Неужели данные о нем, Павлове, спрятаны не здесь? Правда, оставалась еще маленькая записная книжка. Дрожащими руками он стал перелистывать ее, наткнулся на запись и понял, что не зря пришел сюда прежде Казанца и Золотова. Запись эта была короткой:

«Партизан по кличке «Крот» — предатель. Необходимо срочно задержать или уничтожить его».

Значит, разведчик выследил его. Но теперь об этом никто не узнает. Нахлынувшая радость притупила бдительность и он чуть за это не поплатился. Спохватился, когда уже почти рядом услышал голоса подростков. Надо было мгновенно прятаться. Быстро отодвинул камень, закрывающий вход в нишу, пролез внутрь и аккуратно замаскировался.

Вскоре к ребятам подошли Золотов и Казанец. Развели огонь. Мирон понял это по дыму, проникавшему к нему. Стали готовить обед. Из разговоров понял, что на бывшей партизанской базе обнаружен блиндаж. А одна подслушанная фраза чуть не привела его к обмороку.

— Все думаю: и как эти двое обманули Шиянова?

Павлов понял, что это конец. Стал искать спасения в побеге. Очень кстати на привале поднялась суматоха. Люди собрались у дерева. Мирон сумел выскользнуть, пригибаясь, бросился в кусты. Надо было немедленно предупредить о провале Михееву. В ее доме выяснилось: в соседнем городе появился Кубек. Ох, как надеялся на него Павлов! Торопился свидеться. Да только свидание для обоих оказалось роковым.

Владимир Першанин ДОРОГА Повесть

1.

ИХ БЫЛО ДЕСЯТЬ в милицейской машине: семеро в железной коробке кузова, забранного частой решеткой, двое сопровождающих и шофер. Старший конвоя оперуполномоченный уголовного розыска Вениамин Свиридов, белобрысый конопатый парень лет двадцати пяти, дремал, привалившись к водителю.

О предстоящей поездке он узнал утром. Часов в восемь его вызвал начальник милиции Гаранин и сообщил, что ему придется сопровождать в область арестованных и осужденных.

За несколько дней до этого Свиридова определили в батальон ополчения взводным. Назначением своим он был вполне доволен и ничего иного пока не желал. За два месяца войны ему до чертиков надоела неопределенность своего положения, снисходительные усмешки военных, у которых ему во время патрулирования приходилось проверять документы, и злой несправедливый шепоток за спиной — окопались в тылу, палкой небось  т у д а  не выгонишь. А Веня как раз  т у д а  и рвался…

Свиридов было заартачился, но разговор кончился тем, что начальник, измотанный эвакуационной сумятицей, всерьез и нехорошо обругал подчиненного и выгнал из кабинета. Больше он не спорил. Ему дали с собой новенький, еще в рыжей заводской смазке, автомат ППШ, пять банок консервов, несколько буханок хлеба и как довесок — два ящика документов, которые тоже надо было сдать в областное управление.

В кабине, несмотря на опущенные стекла, стояла отупляющая духота, пропитанная бензинным запахом. Дорога была разбита, машину сильно трясло. Время от времени, после особенно резкого толчка, Веня поднимал голову, тер глаза, осматривался и вновь замирал. Хотелось спать и мутило от бензина. Наконец понял, что заснуть все равно не удастся.

— Сколько отмотали? — зевая, спросил он долговязого чернявого водителя, своего ровесника и соседа по улице Николая Воробьева.

— Километров сорок, ну, может, чуток побольше.

— Ничего себе, — присвистнул Вениамин, — полдня трясемся вечер уж скоро, и всего сорок километров. Давай на грейдер махнем! Мы ж по этим рытвинам неделю тащиться будем.

— Давай-давай, — буркнул Воробьев. — Там тебе «юнкерсы» враз решку наведут, здесь хоть тряско, да спокойно, так что сиди дрыхни.

Слишком вольный тон задел оперуполномоченного. Он хотел напомнить о субординации, даже повернулся к Николаю вполоборота, но раздумал — жара путала мысли, нагоняя вялость и сонное оцепенение. Потом, все же посчитав, что последнее слово должно остаться за ним, он наклонился к приборному щитку, поморщил лоб.