Библиотечка журнала «Советская милиция» 6(24), 1983

Неподалеку от управления Яраданов высадил Лукосеева и Жилина, дав последнему особое задание по делу, и поехал на улицу Чаплыгина — на другой конец города. Настроение было подавленным. Чутье оперативного работника подсказывало, что случилось непоправимое, что рано или поздно труп Мыльникова будет найден. И если сейчас жена таксиста надеется на лучший исход, звонит, теребит милицию, ему от этих надежд не легче. Да, были в его практике случаи: ищут пропавшего мужа, а тот в компании пьяненьких дружков сидит и в ус не дует. Но здесь особый. Брошенная машина. Явные следы борьбы. Загадочный значок. Чей он? Преступника? Тогда, возможно, искать его следует среди авиаторов, которых в городе довольно-таки много? А может, значок принадлежит таксисту? Тогда ясно, почему этот предмет оказался в неподходящем месте. Водителя могли убить, а тело запрятать в багажник, чтобы отвезти и выбросить, где придется. Уж он-то, Яраданов, знает: такое, к сожалению, бывает. Но ведь все может оказаться проще. Возможно, значок не имеет никакого отношения к исчезновению таксиста. Скажем, открыл однажды водитель багажник, а какой-нибудь дошкольник взял да и кинул туда значок, подаренный внуку дедом-ветераном. Да мало ли как могло быть?

— Внимание, «шестнадцатый». Я — «Вулкан», — прохрипела рация. Это Шальнов вызывал на связь Яраданова.

— «Шестнадцатый» слушает. Какие новости?

— На Безымянной, на окраине города, в старом разобранном доме найден полуживой человек…

— Мыльников? — Майор давно ждал сообщений о нем, и хотя это слово, в спешке сказанное дежурным, — «полуживой» — потрясло его, все же он испытывал удовлетворение от того, что водитель жив, что теперь раскрыть преступление не составит большого труда.

— Алло, «шестнадцатый», — снова затрещала рация, — вы меня не поняли. Не Мыльников, не таксист. О нем пока ничего не известно. Найден рабочий завода «Кондиционер» Травин. Как слышите.

— Что с ним, с Травиным?

— Пока ясно лишь одно: вчера была зарплата, домой он не пришел. А сегодня в полдень в развалинах старого дома на него случайно наткнулся слесарь Карабасов. Искал вроде бы рамы для дачи, а нашел своего коллегу. Вызвал милицию. Приехали, осмотрели. Человек без сознания, в карманах пусто. Доставили в больницу.

— Поднимай фрунзенцев. Пусть Корытин срочно займется этим делом. Я подключусь позже.

— Есть, — спокойно ответил Шальнов.

Майор откинулся на спинку сиденья, глубоко вздохнул.

— Час от часу не легче, — сказал в сердцах. — Вот ведь как бывает, Саша, — обратился к милиционеру-водителю Скоринову. — Тихо. День, другой, третий. Дежурные не нарадуются: благодать. По ночам в шахматы режутся — делать нечего. В такие дни и ночи я тревожусь. Есть крылатое выражение, его любят повторять фронтовики: «Тишина обманчива». Верно. Обманчив этот мнимый покой. Ну, сам посуди. Неделю не было никаких ЧП. И вдруг началось: у какой-то бабки пропала коза, кто-то кому-то посчитал ребра, загадочно исчез таксист, напали на рабочего человека. Что еще ожидать?

— Раскроете, Сергей Яковлевич, — улыбнулся старший сержант. — Вы хороший оперативный работник. Говорят, вы родились сыщиком.

— Э, нет, Саша. О работе в милиции я никогда не задумывался. Чего там! Недолюбливал ее. Жил я тогда в Тбилиси, на заводе трудился.

— Так вы из Грузии? А я считал — из Баку, — удивился Скоринов.

— Из Грузии. А по национальности — азербайджанец. И зовут меня, Саша, не Сергеем Яковлевичем, а Салманом Ярадан оглы. Что я знал о милиции? Ничего. Свой труд — рабочего человека — ценил. А труд милиционера? Мы за глаза называли его нехорошими словами. Рабочий потеет, материальные ценности создает, а этот… В общем, подтрунивали. До поры до времени. Пока сами не убедились.

Рассказал Яраданов, как однажды в их бригаде несчастье случилось: обокрали квартиру одного рабочего — Гурама Тамадзе. Как человек места себе не находил. Как это сразу же сказалось на его труде. И даже на работе всей бригады.

— Все-то у него валилось из рук, — продолжал майор. — Помню, мы возмущались: куда смотрит милиция, уж неделя прошла, а воров не поймали. «И не поймают, — говорил Тамадзе, — не верю я им». Но вот как-то приходит Гурам сияющий. Оказывается, нашли субчиков! Мы всей бригадой в милицию — расскажите, как дело было, кто отличился и так далее. Пришли к нам на встречу сотрудник уголовного розыска Леванидзе и следователь Бараташвили. И такое рассказали о своей работе, чего мы никогда и знать не знали. И что-то сдвинулось в нашем представлении о милиции. И когда мы подводили итоги за квартал, к слову сказать, они были внушительными, нам казалось, что и милиция вместе с нами выполняла этот производственный план. Вот так-то, Саша… А потом… — майор тяжело вздохнул. — Потом мы вместе с милицией, всем заводом хоронили капитана Леванидзе. Он задерживал вооруженного преступника и в схватке с ним получил смертельное ранение. Мы провожали его в последний путь и плакали. И не только женщины. Мы, мужчины, плакали. Потому что Леванидзе был наш, он словно состоял в нашей бригаде — веселый, обаятельный, умный.

Помолчали.