Библиотека, или Музей книг

Он догадался, что перед ним разыгрывается индийская мелодрама. Отстранился и вытер пот.

– Ты это чего? Какой я тебе брат? Ты это брось! Чего ты придумал? Ну, какой я тебе брат?

– Какой брат? Ты же сам только что назвал меня младшим братом! Так просто никого младшим братом не называют.

– Это просто обращение такое. Например, у племен индейцев. Старшие называют младшего младшим братом.

– Какое такое обращение? Ну, зачем ты, брат, пытаешься выворачиваться. Не бойся, я ничего с тебя не потребую.

– Какой я тебе могу быть брат, если нас обоих зовут Василиями? Ты думай головой-то! – завизжал Большой Василий. – Сборище кретинов! Откуда только такие берутся? Ну! Какой? Какой я тебе брат?

– Какой? Двоюродный! – отвечал простодушно Васька, глядя своими облачными глазами.

– Да никакие мы не братья! – закричал Большой Василий, брызгая слюной. – Идиот что ли? Отойди от меня! Еще сейчас целоваться надумаешь, родственничек! Я чокнусь с вами!

Васька как-то сразу сник, скуксился, стал маленьким. Мне было его искренне жаль. Ну, в конце-то концов все люди братья и даже сестры. Предки-то у нас одни и те же – Адам и Ева. Поэтому Васька в общем-то прав. Если подходить философски к этому вопросу.

Мы шли постоянно вверх. Всё выше и выше. Это закаляет характер, а ноги делают крепкими и несуетливыми. И поступь теряет легкомысленность. Если сложить все расстояния, которые мы прошли, поднимаясь вверх, то должны были уже стоять на вершине Эвереста. Зачем нам Эверест, на который только ленивый сейчас не забирается? Говорят, что там на самой вершине уже помойка образовалась.

А многие ли покорили вершину Аида? Вот то-то же! Может быть, мы первооткрыватели!

Наши старшие товарищи всю дорогу только вспоминали и вносили в списки знаменитых жмуриков, видеоинтервью с которыми сделает их богачами. Они то и дело останавливались и записывали всё новых и новых клиентов. Иногда начинали спорить.

Вергилий почти всю дорогу декламировал стихи. Свои или же еще какого-то римского поэта, сказать не могу, хотя с латынью я несколько знаком, но не в такой степени, чтобы отличить оды Горация или Вергилия. Говорят, чтение стихов – это тренировка для ума. Если бы Вергилий не был поэтом, то за две тысячи лет превратился бы в идиота.

Леночка продолжала дуться. Но на кого, не поймешь. Кажется, это уже ее постоянное состояние.

Хорошо, если она сердится на меня. Значит, она думает обо мне. Значит, я ей не безразличен. А от мыслей о человеке до настоящей большой любви один шаг. Это вам подтвердит любой сердцевед, каковым я имею право считать и себя. Потому что я много размышлял об этом.

Васька рассказывал, какие замечательные пышки, шанежки и калачи стряпает его бабушка. Но делал он это не специально. Однако нас это раздражало. Время от времени кто-нибудь на него цыкал.

Мы настойчиво и упорно двигались вперед к вершине Аида. Что там нас еще ждет? Может быть, это вовсе и не сияющая вершина. Но мы узнаем об этом только тогда, когда доберемся до нее. Всё-таки какая-то мотивация. Без нее человек теряет интерес к жизни. Даже к загробной.

Тропинка делает еще один поворот и круто идет вверх. Перед нами бескрайняя равнина. Но не такая, которая радует глаз разноцветьем, ухо стрекотаньем стрекоз, а душу своим богатырским размахом. Это пустыня в самом банальном смысле этого слова, поскольку здесь совершенно пусто. Ни песочных барханов, ни травинки, ни леска, ни даже уродливых зарослей саксаула. Просто ничего нет. И всё! Одна лишь до самых горизонтов природная лысина. Мы остановились на последней полянке, с которой начинался спуск в это безжизненное безобразие. Достали остатки еды. Что же нас ожидает дальше?

Даже седьмой круг с его зловонием выглядел просто эдемским садом по сравнению с этим безжизненным вакуумом. Наверно, так и должен выглядеть Аид – царство смерти, где ничего не может выжить. Здесь любая душа ссохнется и задохнется от тоски и отчаянья. Чуточку утолив голод, мы молча сидели и созерцали это безобразие.

– Туда я не пойду! – решительно заявила Леночка. Что, впрочем, и следовало ожидать. – Будете меня тащить насильно, я начну кричать. Буду царапаться. Могу и укусить.

До этого доводить ее не стоит. Потому что ее крик-визг подобен взрыву атомной бомбы, от ударной волны которой сметает всё вокруг на много миль. Этого уж точно мы не переживем.

– Я вижу, мессир, вы решили испытать еще и славу Моисея, который водил свой народ сорок лет по пустыне, – сказал Большой Василий Вергилию. – Надеетесь быть зачисленными в сан пророков?

– А зачем? – удивился Васька. – Мужик этот по пустыне-то ходил? Заняться было нечем?

– За сорок лет выросло новое поколение, которое уже не помнило о прежней жизни в Египте и во всем беспрекословно верило Моисею. Так что Моисей создал новый народ.

– Ясно! – Васька покачал головой. – Хотя ничего не понятно. Какая ему разница, какой народ?