Библиотека всего на свете

– Понимаешь, у меня были причины не приезжать… – Айла поколебалась, но рассказала сестре обо всем, что с ней произошло за эти годы. О травмах, об отказах на просмотрах, о невозможности танцевать так, как она танцевала когда-то, о выкидыше и о том, что только тогда ей стало понятно, насколько она хотела этого ребенка. – Приезжая в Кловердейл, я не хотела вываливать на тебя свои проблемы. Мама с папой достаточно пострадали от этой гадины, подпольной ростовщицы, и я старалась их поберечь. Я не желала, чтобы мама переживала из-за меня. Я хотела, чтобы она смеялась и улыбалась, пока я потчую ее своими историями. Ей всегда ужасно нравилось слушать про путешествия, и папе тоже. Когда отца не стало и я приехала на похороны, я чуть не рассказала вам с мамой правду, но когда я плакала над нашей потерей, вы тоже стояли в слезах, и я решила не усугублять. Я надеялась сама разобраться и все наладить, и в какой-то мере у меня получилось, но прыжки с мостов и прочие безумные фортели на поверку были способом не признавать своего одиночества и незадачливости.

– Это я ни разу не дала тебе понять, что ты – желанная гостья.

Айла улыбнулась:

– Ты же осталась за главную. Ты не позволила мне помочь с организацией папиных похорон, сказав, что у тебя все схвачено. Я понимаю, ты хотела как лучше, и для тебя я была непутевой сестрицей, которую вечно где-то носит. Ты все взяла на себя, Дженнифер, и я чувствовала себя лишней.

– Я не хотела, чтобы ты так себя чувствовала.

– Когда мама заболела, стало вообще невыносимо. Помнишь, как я тебя уговаривала взять выходной и отдохнуть?

– Так я же съездила на ферму Буддлея!

Айла вспылила:

– А что ты устроила по возвращении?

– Не помню.

– Все, что я сделала, было плохо. По моей милости мама не приняла свои лекарства, обед был не из тех продуктов, подушки не на нужной высоте, температура в комнате неправильная…

У Дженнифер вытянулось лицо, но она подошла и присела рядом с младшей сестрой, тихонько подтолкнув ее локтем:

– Вот я стерва была, а?

Айла невольно рассмеялась:

– И не говори! Я почувствовала себя полным ничтожеством.

– Слушай, я искренне прошу у тебя прощения. У меня много чего в жизни случилось, пока тебя не было. – Дженнифер глубоко вздохнула. – У меня было три выкидыша… я никому не говорила – ни маме, ни папе, ни тебе… и я долго не могла это пережить.

– Понимаю, – отозвалась Айла, по опыту зная, о чем говорит сестра. – Я тогда оттолкнула от себя всех, кто пытался мне помочь.

– Вот именно! – Признание их схожести чуть изменило атмосферу в комнате. – Со мной тогда невозможно было общаться. Я отвратительно вела себя с Дэвидом, наглухо отгородилась от него. До сих пор не понимаю, как у него терпения хватило.

– Так ведь он тебя любит.

– Знаешь, я долго кое-чего не понимала, но в последнее время все ломала голову, почему я становлюсь такой пристрастной и безапелляционной, едва речь заходит о тебе. – Дженнифер развела руки, будто готовясь сделать официальное заявление. – Я не только завидовала твоей свободе, я ревновала тебя ко всему – давеча ты попала в точку. Мне казалось, очень уж ты легко живешь. Я привыкла думать, что ты только и делаешь, что ломаешь стереотипы и вытворяешь, чего душа пожелает. Порой мне хотелось самой так пожить, отдохнуть от рутины. Я не смогла выносить очередного ребенка, не смела даже заикнуться о собственном салоне после кошмара с тем треклятым займом и, видимо, стала чересчур придирчивой, виня окружающих в том, что сама безвылазно застряла на одном месте. Я вымещала обиду на тебе, на Виоле, на Дэвиде… – Она закрыла лицо руками. – Я – ужасный человек.

– Ты – добрая, ответственная и в лепешку расшибешься для других, – поправила ее Айла. – Я всегда завидовала твоей правильности.

– Ты хотела сказать, чопорности?

– Да нет, я про вас с Дэвидом. У вас действительно союз, заключенный на небесах: дом, семья и мирная жизнь в прелестной английской провинции. А я всполошенно металась по свету, ища себя, и везде мне было невкусно. Лишь после маминой смерти я опомнилась и вернулась в Кловердейл.

– Знаешь, а ведь твоя свобода и авантюрная жилка служили для родителей тоником. Особенно для мамы, когда она осталась одна. У нее оживлялось лицо и сияли глаза, когда она говорила о твоем очередном достижении, о том, какая у нее храбрая младшая дочка. Родители очень гордились нами.

– Они, кстати, мечтали вот об этом, – вставила Айла. – Чтобы мы сели рядышком и мирно поговорили, как сестры.

– Мне кажется, у нас с тобой больше сходства, чем можно подумать.

– В смысле?

– Мы все держим в себе и не умеем разговаривать с окружающими. Вовремя выговорившись, мы могли избежать множества неприятностей.

Айла звякнула своим бокалом о бокал Дженнифер.

– Аминь. Пошли, покажу остальные комнаты.

Дженнифер поднялась за сестрой на второй этаж и захохотала при виде ярко-оранжевой стены главной спальни.

– Вот этого мама с папой точно бы не стерпели!

И Дженнифер крепко обняла сестру.

Айла вернулась в Кловердейл, и сестры снова вместе, как родители и мечтали.

21. Виола