Кое-что он себе напозволял: там собирались толпы. А почему они собирались – ведь парень нес, в общем-то, чепуху. А-а?
С тобой трудно говорить, брательник. Если ты молчишь, то хоть кивай в ответ… Посмотри на себя: губы синие, руки дрожат. Ну-ка вытяни вперед. Ты зарядку делаешь, как я велел, на холоде? Вытяни руки, закрой глаза.
Указательным пальцем дотронься до кончика носа… Нет, не моего… Это ухо, дорогой мой.
Тебе надо спать и жрать, спать и жрать! Показываю: раз, раз… другой рукой: раз… Ты понял меня: делай зарядку на холоде… Так вот, из-за этого голоса бабушку богомольную задавили в толпе, пьяные девки повалили милиционера. Парень с огоньком играл все-таки, с огоньком! Знаешь, что такое фанатичная толпа? Там творилось такое – трамваи не могли пройти! Пошли слухи. На этом голосе, между прочим, многие большие люди погорели: «затянули», «сразу не просекли»… Чтобы засечь этого Кулибина, вызвали специалистов из Москвы с аппаратурой. Пусть бы он в кружке «Умелые руки» все это смастерил – нет, ему захотелось вещать!
Юра. Нельзя?
Валера. Может, прикажешь пустить его на телецентр, чтобы он у мамы хлеб отбивал? Не-е-ет, брат! Мама читает, что подают.
Мой тебе совет: найди себе живность, мягкую белую живность с длинной косой, и всего себя, нерастраченного, отдавай, отдавай до полной потери пульса. Найди себе здесь какую-нибудь бухгалтершу заготконторы – она все примет, все оприходует. Найди себе бухгалтершу… или кассира.
Это очень хорошо. У меня была любовница инкассатор. Встречались в рабочее время. Времени на ласку не было – все второпях, она в портупее. Я об одном думал: не застрелила бы сгоряча! Знаешь, как пришлось стараться? До того однажды переусердствовал, что она забыла у меня свой пистолет.
Я слышал, ты собираешься писать письмо в защиту этого самого голоса? И куда это письмо пойдет?
Юра. Кто тут тебя так информирует?
Валера. Если бы только меня!
Паша. Юрий Алексеевич, в артели все работают. Говорят: беседа отменяется.
Юра. Я ничего не отменял.
Паша. Ура! Значит, я собираю, как всегда, к положенному часу. Ура!
Паша
Грызлов. Славные читатели у вас тут.
Валера. Познакомься, Юра, с нашим, вернее, с маминым… Забыл отчество. Миша, скажи ему сам.
Грызлов. Понятно, в общем… Грызлов я, Михаил.
Валера. Отчество дай, отчим, не жмись,
Грызлов. Валера, скорее, мне Юру надо по отчеству называть.
Юра. Я не возражаю. Юрий Алексеевич.
Валера. Зови его просто «отчим».
Грызлов. Лучше просто Миша.
Валера
Грызлов
Это клеенка. У нас используется как гобелен. Артикул: изображение подводной охоты в Индийском океане. Девушки с гарпунами, против них акула. Ничего, кроме аквалангов, на них нет. В этом особенность. Ее на стол редко кто кладет – в основном на стенку клеят. В основном на стенку клеят, слышите?
Валера. Прими, брат, не обижай его. Он от чистого сердца. Такой, понимаешь, у него вкус, так сказать, к жизни.
Грызлов. Если что-то смущает в рисунке, можно, конечно, и на стол девушками вниз накрывать. Закуску, горячее там… Потом на десерт – девушек кверху. По-разному можно. В быту этом, конечно, они на Западе превзошли самих себя. Все продумано до мелочей.
Юра. Оставьте это себе.
Валера. Значит, оставь.
Грызлов. Да у меня на службе лежит рулон с километр.
Валера. На какой службе, отчим? Я до конца так и не уяснил.
Грызлов. Отдел управления внешних сношений кооперации Центросоюза.
Валера. Михаил, так ты по внешним сношениям?
Грызлов. Давно уже. Механика простая. Чего ты смеешься, Валера? Мы им даем грибы, ягоды, они нам – обувь, трикотаж.
Валера. Натуральный обмен?
Грызлов. Он самый. А чем так не нравится клеенка-то?
Валерий, вот эта ничего. А тебе какая бы приглянулась?
Валера. Вот эта.
Грызлов. Акула?!
Валера. Да.
Грызлов. О вкусах не спорят.
Юра. В Мордовии цены бы не было такому гобелену!
Грызлов. Понял.
Валера. Подаришь кому-нибудь еще. Забери.
Грызлов
Валера. Иди.
Грызлов. Инне Сергеевне что сказать? Вы здесь будете или к ней пойдете?
Валера. Не регламентируй. Как пойдет, так и пойдет.
Грызлов. Значит, без протокола?
Валера. По-семейному.
Грызлов. Просто?