Бич Божий

«Милостивый государь! Обращается к Вам Иоанн Куркуас — с одобрения и по поручению василевса. Положение Великой Преславы ныне безнадёжно. Не сегодня-завтра мы предпримем штурм, и болгары сдадутся (а общественное мнение, по отчётам наших лазутчиков, не на стороне русского гарнизона). Варда Склер наступает с севера. Дело Святослава проиграно.

Иоанн Цимисхий — Вам не враг. Более того: Иоанн хочет мира с Вами. И протягивает руку дружбы.

Если пожелаете, присоединяйтесь к нам. Гарантирую личную неприкосновенность и высокое положение в нашей армии. Кроме этого Иоанн велел передать, что намерен после поражения русских сделать Болгарию частью Романии и готов назначить Вас в Преславу наместником. Это уникальное предложение. Что за участь ждёт Вас у князя? В лучшем случае прозябание в Киеве. В худшем — смерть. Но решайте сами. Если согласитесь, то Мария поможет Вам потайным ходом под землёй выбраться из города. Время есть до завтра. В случае отказа можете пенять на себя. Мы предприняли всё для Вас возможное.

С уверением в полнейшей искренности, Иоанн Куркуас, военный министр.

Года 6479 от Сотв. мира, месяца апреля, 9 дня».

Калокир сел на ложе. Посмотрел на Марию. Произнёс задумчиво:

— Значит, ты — связная ромеев? Я пригрел у себя на груди изменницу?

— Ну, во-первых, — сказала кормилица, — кто кого пригрел и на чьей груди — надо разобраться. Дело сложное. Во-вторых, от изменника слышу — или, я не знаю, ты русский, а не ромей?

В-третьих, я хочу для тебя добра. И, в конце концов, — для моей любви. Если ты сдашь меня Свенельду, то никто не выиграет. Если согласишься с предложением греков, есть надежда, что мы останемся вместе. Или нет?

Калокир молчал. Женщина впервые видела его таким грустным. Он свернул письмо и кивнул со вздохом:

— Делать нечего. Я согласен сдаться. Будь что будет. Положусь на милость Цимисхия; ведь в сложившейся ситуации — это мой единственный шанс.

Два часа спустя отпрыск херсонесского протевона находился в расположении византийцев.

Штурм болгарской столицы начался до рассвета. Греки в темноте подвезли к стенам города метательные машины и по знаку евнуха Петра начали забрасывать Преславу «греческим огнём» — зажигательной смесью из смолы, нефти, серы, селитры и прочего. Деревянные дома запылали. Жители, сорванные с постелей, в панике метались по улицам. Надо ещё добавить, что вода не гасила «греческий огонь», и поэтому половина дворов выгорела сразу. А с восходом солнца перешли в наступление штурмовые отряды. По специально приготовленным лестницам забирались на стены, поборов сопротивление гарнизона, открывали ворота и впускали всадников. Те рубили мечами всех, кто ещё боролся... Страшная картина: чёрный дым пожарищ, развороченные брёвна, трупы, кровь, крики, слёзы, беспощадные конники и разграбленные дворцы...

В середине битвы добрая Мария приказала сыну Ивану:

— Разыщи Свенельда. Выведи его по подземному ходу, а потом возвращайся в город.

— Мама, — изумился подросток, — почему одного Свенельда? Как же царь? Ты, Андрей и сестрёнки?

— Все останутся во дворце. Это будет лучше.

— Не боишься греков?

— Нас они не тронут. Им нужны не мы, а Борис.

— Вдруг его убьют?

— Не убьют, можешь мне поверить. Поспеши, пожалуйста. А иначе будет поздно.

Так Свенельд вместе с небольшим отрядом дружинников оказался вне опасности. Выйдя на берег Камчии и простившись с Иваном, воевода и его подручные отсиделись в близлежащем лесу, а затем, с наступлением темноты, избегая дорог, устремились на северо-восток, к Доростолу. В город они попали 16 апреля. А неделю спустя армии Варды Склера с Иоанном Куркуасом триумфально соединились, взяв обескураженных русских в плотное кольцо. Началась осада Доростола.