Бич Божий. Книга 1. Полумесяц и крест

Собранная в дикой спешке карательная экспедиции почти полностью состояла из тех, кто оказался под рукой — больше восьмисот вооруженных общинников из ближайших селений, примерно две сотни дружинников присягнувших имаму Шамилю на верность ханов и около семи десятков его родовичей. Из-за желания сохранить наступление в секрете Ринат даже отказался от тяжелого вооружения — около десятка артиллерийских орудий времен нашествия Наполеона Бонапарта, непонятно каким образом оказавшихся у горцев. Собственно, именно это и стало его первой ошибкой. Аул Джавада оказался совершенно неприступен для атак пехоты или кавалерии. Первые же два приступа, предпринятые атакующими едва ли не с марша, окончились полной неудачей. Мчащиеся во весь опор всадники сразу же нарвались на плотный и меткий огонь многочисленных стрелков. Кони и люди, получив пули или две, падали со всего маху на землю. Для остальных, что смогли добраться до селения, высота стен стала непреодолимым препятствием.

Второй ошибкой Рината, как это ни странно, оказалась спешка. Думая воспользоваться эффектом неожиданности, он не смог хорошо подготовиться ни к штурму, ни к осаде. Не хватало буквально всего: свинца для пуль, пороха для патрон, дерева для лестниц, продовольствия, и т. д.

Однако главную свою ошибку он осознал в первый же вечер после неудачного штурма, когда решил пройтись по своему лагерю. Ему нужно было своими собственными глазами почувствовать царившую в войске атмосферу, оценить настроение воинов.

—…Боже мой, о чем тут говорить? О каком государстве? О какой силе и влиянии? Вшивый аул взять не можем, — недовольно бухтя, пробирался Ринат по лагерю, пестротой и шумом больше напоминавшим ему цыганский табор. — Да это же банда разбойников и махновцев. Анархисты, мать их за ногу. В одиночку герой — медали вешать некуда, а в десятерым уже шайка мародеров! Как с такими воевать⁈

Вбитый в подкорку горцев индивидуализм, которому претили любые проявления дисциплины, и стал основной его проблемой. Вайнах в одиночной схватке оказывался непревзойдённым бойцом: выносливым, сильным, отважным, умелым в обращении с холодным оружием, метким стрелком из ружья, прекрасным наездником, отличным альпинистом, неприхотливым в походе, великолепно мотивированным. К сожалению, на этом плюсы заканчивались и начинались минусы, величина которых оказывалась, по истине, гигантской.

Вся горская военная организация, вышедшая родом из средневековья, по сути там и осталась. Это касалось едва ли не всего, на чем останавливался взгляд. Почти полностью отсутствовало единообразие в вооружении и обмундировании, разнообразие которого ограничивалось лишь толщиной кошелька и размером фантазии. Тут у одного горца могла быть булатная шашка с индийскими самоцветами в навершие гарды и нарезной английский 19-мелиметровый штуцер времен Наполеоновских воин. Второй же таскал на себе дедовскую кирасу и кованный шлем, а из оружия имел лишь старую саблю и раздолбанный карамультук. У некоторых не было и этого. Они напоминали собой оборванцев, которым и подать было не зазорно.

Организация и внутренняя структура подразделений были в самом, что ни на есть зачаточном состоянии. Его воинство состояло из отрядов разных родов, которые в свою очередь делились на дружины из конкретных селений и даже семей. Один такой отряд мог насчитывать четыре сотни воинов, другой — две сотни, а третий — лишь семь или восемь десятков. При этом никакого соподчинения между ними не было. Каждый вождь или мало-мальски знатный бек считал, что приказы ему мог отдавать лишь имам Шамиль и никто другой. Последнее вносило в управление войсками такой элемент дезорганизации, что Ринат буквально кипел от злости. Его приказы, передаваемые через порученцев, нередко ставились под сомнение или вообще игнорировались. Приходилось, носиться из конца в конец лагеря для решения даже самых незначительных вопросов. Воинов из какого рода послать на разведку дороги? Как по-справедливости распределить добычу, взятую с какого-то оборванца или полуразрушенной хижины? Как примирить двух задиристых джигитов, одному из которых не понравился взгляд другого? Как распределить на дежурства часовых? Кто должен вставать на привал первым? В конце концов, о какой эффективности тут могла идти речь⁈

С дисциплиной дело обстояло еще хуже. Она была, но понималась рядовыми горцами довольно оригинально. На территории своего рода или вблизи от нее воин воевал отважно и умело, беспрекословно выполняя все приказы предводителя своего отряда. Оказываясь в дальнем походе, воин превращался в невольного барахольщика, думающего лишь о грабеже и последующей наживе. Ринат собственными глазами видел, как часть его воинства, не обращая внимания на продолжающийся бой, потрошили дома зажиточных жителей и после носились с громадными мешками всякого барахла. Бывало с одной стороны селение штурмовали, а с другой его грабили.