Бич Нергала

Серый в яблоках нехремский скакун нес Юйсары неторопливой рысью, и она его не погоняла, — как знать, может, еще придется уходить от погони. Впереди появилась темно-зеленая полоска — лес. Вскоре она уже могла различить отдельные пирамидальные тополя, кипарисы и пальмы с широкими и вислыми, как слоновьи уши, листьями. В тенях перелеска ютились хижины, колыхались папоротники и лопухи на берегах неширокой реки.

В деревне были бандиты. Несколько человек. Остановив коня в перелеске, Юйсары увидела вдалеке, на вершине холма, большой отряд. Он уходил на юго-запад, и девушку вдруг осенило, что бандиты так и будут забирать южнее, пока снова не окажутся на пути у Конана. А их товарищи, задержавшиеся в деревне, догонят их, когда закончат свое черное дело.

С тесных улочек и дворов долетали ужасные женские крики — там убивали. Всем заправлял рослый хохочущий негр, он носился по деревне в чем мать родила, сверкал белыми зубами и размахивал окровавленным ножом, а его приятели, десятка два отъявленных негодяев в когирских доспехах, по двое и по трое насиловали женщин. На глазах у Юйсары кушит перескочил через поваленный тын, растолкал группу насильников и оседлал вопящую благим матом криками жертву; в следующий миг его лоснящийся зад отвратительно задергался. Очень скоро он выгнул спину, запрокинув голову и зарычал от наслаждения, а потом вскинул руку и медленно всадил вендийке нож под левую грудь. Столь эгоистичная выходка не могла не возмутить приятелей кушита, его осыпали проклятьями, а один верзила с руками, что кузнечные молоты, даже отвесил наглецу увесистую оплеуху. Но кушит только расхохотался, вскочил и убежал на другой двор, где под остервенелыми толчками насильника билась на земле другая несчастная крестьянка.

Коптский арбалет уперся в сырой дерн, со скрипом поднялся рычаг. Поперек черного серпа, таящего грозную силу, легла короткая стальная стрела. Накинув поводья на куст акации, Юйсары бесшумно двинулась к околице крошечной деревни.

Смерть настигла Юмбу, когда он выскочил на порог убогой халупы с горшком вареного риса. Его разобрал голод. Тарк не позволил шайке задержаться в деревне, он спешил, хотел опередить Конана. Только Юмбе, скрепя сердце, он разрешил приотстать с десятком бандитов, но при условия, что к вечеру они нагонят отряд. А перед отъездом упрекнул старого товарища по оружию: «Совсем охренел, бабник сучий! На тебя уже все парни косо смотрят. Учти, будешь дурить, свои же прирежут». — «Да нешто я виноват, командир? — заголосил кушит. — Эта все они, вендианки-искусницы! Их же с малолетства приучают мужиков ублажать, религия такая! А мы с тобой, как дураки, день-деньской яйца в седлах высиживаем. Не знаю, командир, как у тебя, а у меня точно скоро цыплята черные повылуплятся».

Кушит завес над разинутым ртом пригоршню риса, но ни одна разваренная крупица, сдобренная хлопковым маслом, красным перцем и солью, не успела свалиться ему на язык. Наконечник арбалетной стрелы раскрошил два верхних резца и вышел из верхнего края затылочной кости, пронзив по пути мозг. Юмба умер почти мгновенно.

Никто из приятелей негра не заметил, как он медленно повернулся кругом и рухнул навзничь. Он лежал в неестественной, даже непристойной позе — полусогнутые в коленях ноги растопырены, полусогнуты в коленях, правый кулак, сведенный предсмертной судорогой, на ляжке у паха.

А девушка, принесшая ему возмездие из мехремских степей, бесшумно подкрадывалась к другому негодяю.

Судя по обличью, этот человек родился в полупустыне Шема: окладистая вьющаяся борода, густая шевелюра цвета воронова крыла, крупный нос и полные чувственные губы. Он умывался на крыльце прохладной водой из кадки, блаженно покряхтывал, ополаскивая дряблые волосатые подмышки. Он опустил голову, замотал ею под водой, по-детски пуская пузыри, а когда выпрямился и разлепил веки, у него отвисла челюсть от изумления и ужаса. В пяти шагах от него стояла молодая женщина и целилась из арбалета.

Раздался щелчок, и шемит опустил глаза, оторопело уставился на кончик стрелы, почти на всю длину утонувшей в его громадном животе. Не дожидаясь, пока он упадет, девушка метнулась прочь, но крики умирающего шемита понеслись за ней по пятам, насторожили всех бандитов в деревне, и двое заметили ее, бросились ловить; укрывшись в каком-то закутке, она торопливо перезарядила арбалет, и тут же выскочила на широкий двор и выстрелила навскидку. Ее и на этот раз не подвела рука, бандит, раненный в икру, закричал и остановился, но другой припустил что было мочи — тертый калач, поняла Юйсары, знает, как уязвим арбалетчик в рукопашном бою.

Она отшвырнула бесполезное оружие и схватилась за кинжал, но разбойника это не обескуражило, он быстро загнал Юйсары в угол двора и приставил длинный меч к горлу. На его ликующий зов со всей деревни сбежались бандиты, добрая дюжина, отобрали у девушки кинжал, в кровь разбили губы и нос, а затем повалили ее на землю и разодрали подол платья.