Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств

Как вы уже читали, гормон любви является детонатором первого удара сердца. Но также он защищает ваше сердце на протяжении всей жизни. Ученые называют этот гормон кардиозащитным: он препятствует выбросу медиаторов воспаления и тем самым задерживает развитие артериосклероза. В ходе экспериментов было обнаружено, что огромное количество отмершей сердечной ткани, то есть масштаб инфаркта миокарда, может быть сокращен на две трети, если перед этим пропустить через сердце окситоцин, поскольку он снижает потребность сердца в кислороде и расширяет его кровеносные сосуды. Кровяное давление понижается, пульс замедляется [97]. Применяя терапию стволовыми клетками, ученые выращивают на сердце новые кардиомиоциты, если старые оказались повреждены вследствие инфаркта. Прежде чем имплантировать в сердце, их окунают в окситоцин, поскольку с ним клетки растут особенно хорошо [96, 97].

Различные исследования указывают на то, что люди, находящиеся в стабильных партнерских отношениях, живут дольше [98]. Я убежден, что это как-то связано с любовью и ее влиянием на сердце. И не исключено, что в тот момент Юксель и Гюйен закладывали фундамент своей долгой и счастливой жизни.

Юксель то и дело прерывал свой рассказ и будто невзначай касался руки Гюйен. Словно хотел убедиться, что она внимательно его слушает и ее сердце ему открыто. То, что является жизненно важным для нас в период младенчества, продолжает нравиться нам и после того, как повзрослеем. Нежное прикосновение способно моментально синхронизировать романтически настроенных партнеров. Их электрокожное сопротивление, частота дыхания и сердцебиения уравниваются. Даже промежуток времени, который требуется пульсовой волне, чтобы докатиться от сердца до кончиков пальцев, становится одинаковым [99, 100]. В последние годы было доказано, что кожа обладает особыми нервными волокнами, так называемыми кожными тактильными афферентами типа С (C-tactile afferents), которые запускают выброс гормонов любви [101, 102]. У Юкселя и Гюйен это выглядело так, будто шло прямиком из сердца, а пути сигнала через мозг играли лишь второстепенную роль.

При каждом проявлении нежности со стороны Юкселя Гюйен слегка краснела, ее щеки уже вовсю пылали. Еще немного, и в столовой можно будет выключать свет. Скорее всего, эти двое этого бы и не заметили, ведь они за все время ни разу не огляделись по сторонам и, например, не заметили меня. Конечно, ведь я не играл в их романе никакой роли. То, что я наблюдал со все растущим изумлением и большой радостью, являлось прекрасной актерской игрой, благодаря которой люди уже тысячи лет думают-чувствуют-знают: сердце – это орган любви. Оно стучит так, будто готово выпрыгнуть из груди, и мчится куда-то, охваченное волнением и радостью. Оно трепещет в груди и становится большим и широким. А иногда его преподносят в качестве подарка, как вон там, в пяти столиках от меня. Мы краснеем, давление подскакивает, руки дрожат, ладони потеют. Электрокожное сопротивление снижается, кожа становится более чувствительной, а мы в буквальном смысле слова – более осязаемыми [100].

Появлением этих верных симптомов мы обязаны любовному зелью, смеси из адреналина, норадреналина и гормона счастья допамина. Его ингредиенты известны как нейромедиаторы в мозге и гормоны из надпочечников. То, что они тоже происходят из сердца и вырабатываются там специальными клетками, до настоящего времени в исследовании любви полностью упускалось [103, 104]. Вместо этого любовь в последние годы все решительно помещают в мозг. И неспроста. Там норадреналин следит за тем, чтобы ночи стали бессонными, а чувство голода нас больше не мучало. Допамин вдохновлял синапсы поэтов на создание любовной лирики, а музыкантов – на сочинение песен о любви [105]. По моему мнению, именно дуэт сердца и мозга приводит к созданию величайших произведений искусства. И в нескольких столиках от себя я вживую наблюдал строки многих знаменитых песен о любви.

Я отхлебнул кофе и подумал о своей маленькой пациентке Марии. Скоро я пойду в реанимацию и проведаю ее. Биохимия любви и терапия для спасения тяжело больных сердец в реанимации по сути идентичны. Ведь сердце способно не только вырабатывать норадреналин, адреналин и допамин, но у него имеются для этого и рецепторы [106, 107, 98, 108, 39, 79]. Кардиохирурги об этом знают, и сразу после кардиологических операций эти вещества вводятся внутривенно на протяжении нескольких дней или недель, чтобы поддержать тяжело больное сердце. Однако я сомневаюсь, что сердца Юкселя и Гюйен можно назвать «тяжело больными», хотя в тот момент они выглядели довольно лихорадочными и растерянными, а наш обеденный перерыв тем временем подошел к концу.

Сердце не лжет