Бикфордов час

Я вдруг понял, что я могу сделать, одновременно облегчив себе задачу и сорвав планы украинских военных.

– Две батареи «Градов» – это серьезно?

– Очень серьезно, – сказал Микола. – При хорошей стрельбе они способны смести нашу оборону. Просто перероют землю вместе с людьми и техникой.

– Я попробую помочь…

– Чем?

– У них внутри лагеря стоит большая палатка. Похоже, с боезапасом для «Градов». Я попробую ее взорвать… Если не получится, подниму много шума и хотя бы совещание сорву. Попозже позвоню. Жди результата…

– Буду ждать, старлей… Удачи тебе. Мы в тебя верим… И в твоих солдат тоже.

– В моих солдат? – не понял я, о чем речь.

– Сейчас выезжаю на границу. Звонили из погранотряда. Прибыли три солдата, что тебя догоняют. Бывшие твои сослуживцы. Заказывал их?

– Заказывал, но ждал через сутки.

– Значит, командование твое оперативно работает. Мне пора. Еще раз – удачи тебе…

* * *

Убрав трубку в карман, я снова поднял бинокль, чтобы составить, может быть, не окончательный, но хотя бы более детальный план действий. Тепловизор давал возможность видеть все фигуры людей, даже если они прятались или были чем-то прикрыты. Если спрячутся за камень, их тепло будет над камнем сиять и выдаст их. И, понимая, что мне следует искать, я нашел то, что хотел. Должно быть, лагерь был обнесен колючей проволокой. Разворачивали ее наспех, не укрепляя, и использовали не вкопанные, а переносные столбики, устанавливающиеся на крестовине, как новогодняя елка. Мне уже говорили о таком способе защиты территории, когда под нижним рядом проволоки легко подлезть. Но периметр охранялся часовыми. Но в пределах визуального контроля друг от друга они находились только в дневное время. Со стороны грунтовой дороги располагались и ворота, такие же временные, переносные. И все машины собрались перед этими воротами и около колючей проволоки, грубо говоря, лагерного фасада. Там же стояли и водители, которых внутрь лагеря, вслед за офицерами, которых они привезли, не пустили. Все это делалось, как когда-то делалось в Советской армии, про порядки которой я только слышал, хотя сам в ней, согласно своему возрасту, не служил. Тогда даже солдаты спецназа ГРУ не знали, что они служат в спецназе, а думали, что служат в воздушно-десантных войсках, поскольку носили десантную форму. И вообще наличие такого рода войск, как спецназ ГРУ, тщательно сохраняли в тайне от своих же граждан, хотя на Западе о таких подразделениях хорошо знали. От своих все скрывали более тщательно, чем от потенциального противника. Эти советские традиции после развала Советского Союза перешли полностью в армию украинскую.

Я выбрал для себя новый маршрут и двинулся не к легковым машинам, собравшимся у ворот, а в обход всей огороженной площадки. Главная задача, которую я себе поставил, – разжиться более тяжелым оружием, чем то, которое есть у меня. Мне необходимо было иметь автомат с «подствольником», и несколько гранат «ВОГ-25»[30]. Еще желательно было бы добыть хотя бы пару ручных гранат. Лучше «Ф-1», как достаточно мощную.

Взорвать склад боеприпасов для «Градов» задача достаточно сложная. Точно я не знал, но по аналогии, скажем, с минами и с минометами я предположил, что боеголовки со взрывателями наворачиваются на реактивные снаряды в последний момент. Или перед выстрелом, или перед заряжением. Скорее, первое, поскольку этого требует безопасность заряжающих. Значит, и сами боеголовки со взрывателями должны храниться отдельно. Возможно, в той же палатке, но в отдельном ящике. Взорвать все, не имея в своем распоряжении взрывчатки, возможно, проблема неразрешимая. Я даже не знал, как воспламеняется горючее у реактивных двигателей этих снарядов. Но, если есть горючее, значит, его можно воспламенить. Однако здесь запросто можно самому взорваться вместе с этим складом, что вовсе в мои планы не входило. У меня есть свое задание, которое я обязан выполнить. Более того, меня предупреждал полковник Росомахин, что, кроме меня, ГРУ не имеет выхода на Терриконовку. Значит, я там необходим своей службе. Своей! Но помощь моя ополчению и общему делу может оказаться существенной уже здесь. И это значит, что необходимо совместить интересы своей службы с интересами армии Донецкой республики. И я должен был это сделать…

* * *

Если своих солдат я учил ползать с такой скоростью, с какой обычный человек ходит, то сам я сейчас полз в два раза быстрее. То есть со скоростью быстрого шага пешехода. Так я торопился. И дважды недовольно поморщился при прохождении дистанции, потому что сам себя услышал. А кто сказал, что у периметра не может оказаться часового, у которого прекрасный слух. Пришлось на последнем участке скорость ползания снизить. Это дало результат: больше я себя услышать не сумел, хотя прислушивался со всем возможным вниманием.