Бикфордов час

Определив по карте свой дальнейший путь, я карты спрятал и без раздумий двинулся мимо минного поля. При этом мне предстояло пройти между этим полем и холмом, где стояли армейские палатки второй линии украинской армии. Там могли быть часовые с биноклями, и потому я не выключал индикатор оптической активности. И правильно, как оказалось, сделал. Индикатор скоро слабо запищал, подавая сигнал и указывая направление и дистанцию. Дистанция была предельно короткой – восемьдесят метров. Направление – прямо по курсу моего движения. Я вытащил свой бинокль и посмотрел. Там был часовой с биноклем. Но, судя по размерам и очертаниям, это был простой бинокль, не только без тепловизора, но даже без прибора ночного видения. Но смотрел часовой не в мою сторону, а в сторону большой палатки недалеко от края. Будь я диверсантом ополчения, при таких часовых я похозяйничал бы в этом лагере, «разобрался» бы с жителями и с содержимым многих палаток. Но с такими диверсантами я недавно только расстался, и потому передо мной встал единственный вопрос – что предпочесть, встречу с часовым или прогулку по расположенному рядом минному полю? Хотя у меня и была с собой карта этого минного поля, я все же не мог постоянно подсвечивать себе фонариком, чтобы определить каждую заложенную мину. Мой фонарик, при всей его слабости света и при обязательном прикрытии луча своим телом, мог быть все же замечен с любой из сторон, кроме самого минного поля. И пусть на крайних минах наверняка уже кто-то подорвался, и часть из них постарались снять украинские саперы. Полностью разминировать поле они не стали бы, считая поле естественной защитой лагеря второй линии обороны. Да и найти все мины даже с края едва ли смогли. И потому я выбрал первый вариант как наименее кровожадный. Ликвидация одного часового тоже не обойдется без крови, но в этом случае прольется его кровь. А на мине подорваться могу и я. Свою кровь я считал более ценной. И потому, взяв в руку стреляющий нож, двинулся в сторону часового. Он моего присутствия не слышал и был сильно увлечен тем, что рассматривал в бинокль. Даже меня любопытство проняло – что там может быть настолько увлекательным? Но для меня в данный момент существовала еще более увлекательная задача – неуслышанным подобраться к часовому как можно ближе. Чем я и занимался, стараясь не отвлекаться. И это мне удавалось благодаря увлекающейся натуре часового. Изначально я планировал подойти метров на двадцать и произвести выстрел из рукоятки стреляющего ножа. Однако, когда дистанция составляла уже не больше пятнадцати метров, я понял, что выполнять свои прямые обязанности, то есть лагерь охранять, часовой и не намеревается. То есть ему совершенно наплевать на меня. Настолько наплевать, что мне стало даже слегка обидно.

Я по натуре человек не мстительный, но обиды стараюсь не оставлять без ответа. И потому двинулся дальше. Я даже не полз, я просто передвигался «гусиным шагом», заходя часовому за спину. И зашел, выпрямился и тронул его за плечо.

– Извините, а где у вас здесь туалет? – переформатировал я фразу из известного всем фильма про приключения Шурика.

– Отстань, – ответил часовой, не повернувшись, но через десять секунд до него дошло что-то, и он, удивленно подняв брови, все же обернулся.

– Чего тебе?

– «Вам», а не «тебе»… Вежливости следовало учиться, молодой человек. Раньше учиться следовало, в детстве. Теперь уже поздно. – Я приподнял и слегка подтолкнул у него на плече ремень автомата, отчего оружие упало ремнем на согнутый локоть.

– А-а… – испуганно прохрипел часовой, так и не сообразив, кто посмел оторвать его от самого, может быть, важного действия в его короткой жизни, и я помог ему завершить хрип, ударив ножом в горло. Тратить на него пулю я не пожелал.