Бикфордов час

– Вся надежда остается на то, что после, когда нас всех перебьют, эти парни с БМП сами взорвутся, – хладнокровно, словно о чужой смерти говорил, а не о собственной, предсказал полковник Василь.

– Едут… – сообщил Гризли.

– Онуприк!

– Я готов…

Боевая машина пехоты выехала из-за угла.

– Онуприк! Стреляй! – во второй раз рявкнул украинский подполковник.

Рядовой так тщательно прицеливался, что румяной щекой плотно прижался к тубе гранатомета. И с силой зажмурил сначала один глаз, потом, в ожидании выстрела, и второй, которым прицеливался.

– Не стрелять! – еще более грозно, чем украинский подполковник, рявкнул американский турок Гризли, увидел, что рядовой Онуприк уже может не среагировать на его приказ, и ударил ногой по тубе гранатомета снизу. Тубу подбросило в момент выстрела, и граната полетела куда-то вверх и в сторону. Скорее всего за пределы поселка. Хотя все понимали, что, если она за пределы Терриконовки не вылетит, будет большая беда. Дома здесь стоят тесно. Граната подожжет один дом, от которого сгорит и еще несколько стоящих рядом. Скорее всего целый квартал пострадает, а могут пострадать и соседние. Так было в райцентре. Впрочем, это сейчас никого не волновало.

– Что? – не понял украинский подполковник, бросая взгляды то на Гризли, то на БМП, то на полковника Василя. – Белый флаг? Да положил я на этот влаг…

– Человек… – пояснил майор. – Человек, который флаг держит…

Подполковник посмотрел, но все равно ничего не понял.

– Темно…

– Они мимо горящей машины проезжали. Я увидел его…

– И что с того! – возмутился подполковник.

Боевая машина уже подъехала к крыльцу. Абу Саид, которому никто не переводил перепалку между Гризли и украинским подполковником, сам все понял и испуганно попятился, прячась за спину полковника Василя. Благо спина была такая, что за нее мог дополнительно спрятаться и лейтенант Амин. Что лейтенант и сделал, видя действия своего соотечественника. Не потому, что узнал человека с белым флагом, которого он никогда в глаза не видел, но просто из-за непонимания ситуации. А человек этот махать флагом перестал, спрыгнул с брони, флаг положил на люк и старческой шаркающей походкой двинулся в сторону крыльца.

– Что с того! – у украинского подполковника появился злой напор, хотя раньше он робел перед майором Гризли. – Я его не знаю. Значит, я могу убить…

Подполковник благоразумно сделал четыре шага в сторону, где его не могла достать нога Гризли, вскинул к плечу автомат и со звучным щелчком опустил предохранитель.

Человек с белым флагом автомата не испугался, он только быстро поднял руку и пальцем указал в лоб подполковнику. И в тот же момент подполковник упал на спину. Во лбу у него была дыра от пули. Но выстрела никто не слышал. Впечатление было такое, что пуля вылетела из пальца.

Наконец и полковник Василь решил, что ему пора вмешаться. Он не понимал, что здесь происходит, не понимал, зачем майор ударил ногой по тубе гранатомета, не понимал, что произошло с украинским подполковником.

– Гризли… Может, ты объяснишь…

– Объясню… – ответил майор Гризли, не отрывая взгляда гюрзы от безоружного старика с белым флагом в руке, но майор смотрел не на руку с флагом, а на вторую руку, и готов был поклясться, что оружия там нет. Тем не менее пуля из пальца вылетела и убила украинского подполковника. Это Гризли видел своими глазами, а им он привык доверять. – Только я не в состоянии все это объяснить доходчиво. Могу только сказать, что я не умею воевать с выходцами с того света, у которых даже пальцы стреляют…

Гризли говорил и при этом пятился, потому что старик ступил на ступеньки крыльца и, кажется, намеревался приблизиться.

– С выходцами с того света? – не понял Василь. – Кто этот урод?

– Это тот самый старик… Отравленный и взорванный.

– А мне плевать! – В бешенстве полковник вскинул автомат, но последовало новое указание пальца «ходячего мертвеца», и Василь лег на крыльцо так же послушно, как перед ним украинский подполковник. И с точно такой же черной дыркой во лбу. Перед стариком оказались Абу Саид и лейтенант эль-Габари, и широкие плечи Василя, распластавшегося на крыльце с раскинутыми крестом руками, уже не прикрывали их. Оба саудовца успели отскочить, когда полковник падал.

– Нельзя стрелять в мертвецов. Их пуля не возьмет… – сказал, как простонал, Гризли. Ноги его подгибались, и он готов был, казалось, упасть на колени…

* * *

Я увидел эффект, который произвел своим появлением. Расстрел из всех пушек и пулеметов БМП оказал бы меньшее действие. По крайней мере, открытый бой не так сильно сковывает волю человека. А здесь произошло полное подавление, в буквальном смысле жесткими кандалами была скована воля. Я не понимал языка, на котором они говорили. Я знал только русский и украинский языки, и еще немного английский, но говорить на английском мог бы старший лейтенант Валентин Наскоков, но никак не Иван Наскоков, вчерашний шахтер. Поэтому мне нельзя было прибегать к попытке сказать что-то по-английски. Хотя, возможно, иностранцы меня и поняли бы. Но к «укропам» я имел возможность обратиться на их родном языке. И я обратился: