Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске»

Площадь Лафайет, названная в память «героя двух миров» маркиза Жильбера Мотье де Лафайета (1757–1834), аристократа, масона, автора французской Декларации прав человека и гражданина и члена Общества друзей чернокожих (Société des amis des Noirs), является частью Президентского парка в Вашингтоне, непосредственно прилегающей к Белому Дому и отделенной от него прорезкой Пенсильвания-Авеню. Смысловых параллелей с каирской Ат-Тахрир можно найти множество, начиная с первоначального предназначения площадей (на месте площади Лафайет был невольничий рынок) до и символики названия, связанной с обретением независимости: мотивом участия Лафайета в Американской революции исходил из его мести англичанам за гибель его отца в битве при Миндене в Семилетней войне; площадь Тахрир изначально была Исмаилийской, в честь османского хедива Исмаила-паши, и получила имя в разгар Египетской революции 1919 года, которая была восстанием против британской оккупации. В 2011 году этот смысл был подменен суррогатной «арабской весной», к которой приложило руку и британо-катарское лобби. Девять лет спустя подмена смыслов осуществила обратную миграцию в Соединенные Штаты: в конце мая 2020 года площадь Лафайет становится американской «цветной революции», в которой движение Black Lives Matter выполняет ту же роль, что и «движение 6 апреля» в Египте.

В полемической статье для портала Breitbart правая публицистка Энн Каултер назовет основную массовку бунтарского действа в американских мегаполисов восстанием невежд, игнорирующих два века американской истории. Речь шла о том, что львиная доля протестнической массы представляла потомков афроамериканцев, прибывших в США после 1865 года, т. е. после отмены рабства. Историческая дата отмены рабовладения 19 июня, известная как Juneteenth, явно была одним из критериев тайминга массовой антирасистской кампании. Суррогатность революции, которую и хотела подчеркнуть Каултер в своей статье «Йель должен уйти», выражалась в поводе и тайминге.

Поводом для волнений, стартовавших 25 мая, было убийство белым офицером полиции Миннеаполиса Дереком Шовеном афроамериканца Джорджа Флойда, с которым он ранее работал в одном и том же частном сетевом кафе. Помимо обстоятельств, не украшающих имидж жертвы, а именно наркотического опьянения, сомнения в расовых мотивах дополнялись и другими деталями: убийца незадолго до этого события был заснят на митинге в поддержку Дональда Трампа, где намеренно позировал перед камерой – так же, как умственно отсталый Цезарь Сайок, накануне промежуточных выборов 2018 года разославший по почте взрывчатку ведущим демократическим политикам и донорам.

Еще одним феноменом «опережающего отражения» была заблаговременная актуализация темы дискриминации черного (именно чернокожего) населения, предпринятая Бараком Обамой за 11 дней до того момента, когда полицейский Шовен наступил ногой на грудную клетку Джорджа Флойда. Выступление Обамы на онлайн-конференции в честь выпуска учащихся исторически черных колледжей и университетов (HBCU) 14 мая содержало два месседжа: во-первых, тезис о том, что именно афроамериканское население «не случайно» больше всех остальных сообществ страдает от коронавирусной эпидемии, и во-вторых, напоминание о другом убийства белым гражданином (бывшим полицейским) афроамериканца (мошенника-рецидивиста): оно произошло в феврале, до экспансии инфекции, и соответственно, два месседжа были притянуты за уши друг к другу. Об этом спиче Барака Обамы закономерно вспомнили республиканские обозреватели. Впрочем, была упущена весьма существенная смысловая деталь: 14 мая Обама выступал в эфире не один, а в компании с сенатором Камалой Харрис, уже к этому времени признанной одной из двух наиболее вероятных претенденток на пост вице-президента.